Окольцованная птица
Шрифт:
Роман засмеялся, и, судя по всему, вслух, потому что поймал на себе заинтересованный взгляд соседа, уже побритого и умытого. От него пахло дорогим мылом и свежим дезодорантом.
За окном показались дымящиеся трубы ТЭЦ, потом поезд нырнул под мост, и сосед объявил, обдавая Романа ароматом мятного драже:
— Приехали.
Роман и сам догадался по серому бетонному зданию вокзала и густой толпе встречающих.
— Ого, сколько народу! Какой-то важняк едет?
— Да нет, просто у нас народ по-старинному душевный, — усмехнулся сосед. — У нас
— Что, до сих пор так? — прервал Роман провяленную десятилетиями присказку.
— Вечное — это навсегда, — кивнул сосед, словно обрекая себя и на следующие сто лет цитирования народной, потому неизменной мудрости. — Как «Прощание славянки», — загадочно подмигнул он неожиданно для Купцова. Однако на родной земле серый мужик переменился. Из рыхлого валенка-прикрытия выглядывал вполне подвижный типчик, словно хромовый сапожок с голенищем в обтяжку. Такой и пнуть готов, если понадобится, да удрать поскорее. Не зевай, Ванька, пока ярмарка!
— «Прощание славянки»? — повторил Роман, пытаясь уловить в голове мелодию, которая спуталась с какой-то другой, как будто на кассету начали писать что-то сверху, не дописали, и все перепуталось. Роман свел брови, и, видимо, на его лице отразилась напряженная работа мысли, поэтому сосед пришел на помощь, уверенно напев мелодию.
— Вот эта, да помните, конечно. — Попутчик снова ухмыльнулся, продолжая объяснять: — Когда «Вятка» отходит от вокзала, то включают во всю ивановскую «Прощание славянки». Провожающие машут руками, а кое-кто даже мокрыми от слез платочками.
— Вот это да…
— У нас так. — Сосед развел руками. — Чем богаты, тем и рады. Песнями и слезами. Ну, спасибо за компанию. Ни пуха ни пера, — кивнул он понимающе на футляр, в котором лежало его ружье.
— К черту, к черту, — кивнул Роман, не спеша выходя из купе.
В ожидании местного поезда Роман Купцов зашел в областное Общество охотников и оттуда позвонил директору заказника. Он сказал Сомову, что хочет купить путевку на вальдшнепа на выходные.
Он услышал одобрительно рокочущий мужской голос, который явно был рад новому клиенту.
— На месте, на месте, — подтвердил он, когда Купцов поинтересовался, будет ли Ульяна Михайловна на месте.
Поезд пришел на станцию незадолго до полуночи, его встретил малый из заказника и по ночной непроглядной тьме повез, подпрыгивая на бетонных стыках, к дому директора.
Купцову совершенно не хотелось спать, и он обрадовался гостеприимному приглашению Сомова.
Он навел о нем кое-какие справки в Москве и остался доволен. Мужик сильный и современный. Он любил таких, которые умеют быстро выпрыгнуть из старых галош, а не сидят, не преют в ожидании, а вдруг снова грязь будет. Он и сам такой.
Как Роман и ожидал, как понял из рассказов тех, кто уже ездил сюда на охоту, это оказался на самом деле европейский вариант охотничьего хозяйства.
Машина только-только вывернула из леса, как перед ними открылась поляна, окруженная
Гирлянды фонарей развешены над низким забором, отделяющим тайгу от цивилизации.
А все блага новой жизни заметны уже издали. Темной ракетой взмыла водонапорная башня, значит, здесь есть артезианская скважина, а стало быть, вода в домиках. Трубы байпаса, элегантно изогнутые, выполняли роль въездной арки. На них тоже были крошечные лампочки, от которых стало весело глазам.
Купцов ощутил, как странно забилось сердце. Да куда же он попал? Мог ли он подумать, набирая номер этого места из Москвы, куда он звонит? Он вспомнил свои насмешливо скривившиеся губы, когда он узнал, что владелица вожделенного ружья — Ульяна Михайловна. За понюшку табаку рассчитывал он купить вещь. Он хмыкнул и понял, что сделал это вслух, потому что шофер спросил:
— Что вы сказали? — Движок рычал громко.
— Да так, ничего. Шикарное место, да? Парень пожал плечами.
— Неплохое, — сдержанно ответил он.
Ишь, не слишком-то разговорчивый, заметил Роман, привыкший к совершенно другому типу обслуги на охоте. И одет, не отличишь от московского, хорошо зарабатывающего парня.
— А как тут платят? — попытался поддержать беседу Купцов, втайне надеясь хоть что-то услышать о Кузьминой.
— В рублях, — бросил парень. — По курсу.
Купцов громко засмеялся:
— Здорово!
Парень оглянулся на пассажира, на лице его было недоумение — разве он что-то не так сказал?
— Понял, понял. У вас ведь часто бывают иностранцы на охоте, да?
— Часто. Больше зимой, — ровным голосом продолжал парень, но его манера говорить не располагала к разговору запанибрата.
— На лосей, медведей?
— Немцы — на лосей и кабанов. — Он впервые улыбнулся, и улыбка была по-юношески искренней. — Они говорят, что баварские сосиски лучше всего получаются, если в них добавить немножко дикой кабанятины.
— Губа не дура, — согласился Купцов.
— А американцы приезжали на медведя. Они говорят, у них медведи слишком дорогие, поэтому выгоднее приехать сюда.
— Их можно понять, — согласился Купцов. — А рыбалка у вас тоже есть?
— Могла быть. — Парень переключил передачу и на понижающей перекатился через канаву талой воды. — Наш менеджер запустила карпов в пруд, они уже подросли, но прошел кислотный дождь, и все карпы сдохли. Очень большие убытки.
— Менеджер — она? Женщина? — Купцов почувствовал, как сердце его понеслось вскачь. Ничего подобного оно не позволяло себе делать уже давно. Он хватал ртом воздух, чувствуя, что ему просто необходимо много воздуха, чтобы задать еще один вопрос, пока они не въехали в поселок. — Она здесь при муже и балуется рыбками? — как можно небрежнее бросил Роман, глядя в окно, опасаясь, что парень может что-то заподозрить, хотя он сам не знал, что это может быть. — Она жена директора?