Околдованная
Шрифт:
— Подойди ко мне, Отем.
Она не собака, чтобы бежать к хозяину на зов!
Отем открыла было рот, чтобы достойно ответить, но тут же, плотно сжав губы, уселась к нему на колени.
— Я здесь, милорд. Что дальше?
Герцог медленно растянул губы в улыбке.
— Значит, вы передумали, мадам?
— Вы действительно хотите жениться на мне? — выпалила Отем.
— Да, — не задумываясь ответил он, не спуская с нее вопрошающего взгляда. — Я уже говорил, что люблю тебя.
Ни одна женщина до этого не слышала
Мне они нелегко дались.
— В таком случае почему ты не поцелуешь меня?
Вместо ответа он притянул ее к себе и завладел губами в долгом, томительном поцелуе.
— Вы удовлетворены, мадам?
Поцелуй вызвал озноб желания. Соски чуть затвердели.
— Для начала неплохо, милорд, — пробормотала она, чуть коснувшись губами его полного чувственного рта. — Вы удовлетворены, сэр?
— Вполне, — согласился он. — Что еще вы хотите от меня?
— Поставить последнее условие. Последнее и окончательное. Что бы там ни гласил закон, я не была и не буду вашей собственностью. Я умна и утверждаю это без лишней скромности, хотя далеко не всем мужчинам нравится слышать такие слова из женских уст. Я сознаю ваше право и обязанность управлять имением, на мою долю остается домашнее хозяйство. Но некоторые решения нам придется принимать вместе. Станете ли вы прислушиваться к моему мнению в подобных вопросах? Примете ли мою точку зрения, если она окажется верной, или дадите гордости возобладать над здравым смыслом? Обещаю вам делать то же самое. Знаю, милорд, это не так легко, но если вы согласитесь, мы сегодня же назначим день свадьбы. Думаю, вашему слову можно верить, ибо вы человек чести.
Немного поразмыслив, Габриел ответил:
— Я еще и большой ревнивец, Отем, и, прежде чем принять решение, должен кое-что знать наверняка. Насколько я понял, ты любила своего мужа, но можно ли считать тебя истинно добродетельной женщиной? Конечно, я понимаю, что ты оказалась в постели Людовика не по своей воле, и готов даже смириться с теми доводами, по которым ты согласилась стать временной любовницей Карла Стюарта. Но будешь ли ты верна мне одному? Я не вынесу, если ты снова продашь свое тело ради выгоды!
Отем, глубоко оскорбленная его горькими словами, едва не ответила грубостью, но тут же сообразила, что он имеет полное право задавать подобные вопросы.
— Когда я выйду за тебя, Габриел Бейнбридж, — тихо заверила она, — тебе никогда не придется усомниться в моей порядочности. И если ты постараешься забыть о прошлом, у тебя никогда не будет соперника. — Не только постараюсь, но и смогу! — воскликнул он, снова целуя ее.
Отем растаяла в его объятиях. Губы смягчились под жадным ртом, руки сами собой обвились вокруг его шеи.
— Я люблю тебя, — жарко шепнул он ей на ухо.
— А я попытаюсь ответить тем же, но, что бы ни случилось, стану почитать тебя и никогда не изменю.
— Боже, Отем, как я хочу тебя! — простонал он, накрыв широкой
Отем замурлыкала от нескрываемого наслаждения, но тут же опомнилась.
— Не сейчас, Габриел! Давай еще немного подождем.
Герцог тяжело вздохнул, ощутив, как подрагивает его плоть, словно у юнца, еще не познавшего первую женщину.
— Все будет, как ты скажешь, дорогая, — неохотно пробормотал он. — Ты довольна?
— Да, — кивнула она, понимая, какую жертву он только что принес. Что, если и в самом деле он любит ее?
Крошечный огонек надежды уже тлел в ее сердце. Возможно ли вновь полюбить и быть любимой? Вдруг Господь действительно смилостивится?
Они назначили венчание на первое декабря. Правда, Жасмин твердила, что времени совсем не остается, но Отем настаивала, а Габриел всячески поддерживал невесту.
— Но почему так скоро? — расстраивалась Жасмин. — Ни подготовиться как следует, ни подвенечный наряд сшить!
— Мама, мне тридцать лет, и это мой второй брак, да еще после весьма пикантных похождений, — напомнила Отем. — Куда приличнее устроить скромную свадьбу в тесном семейном кругу! Пригласим Генри и Розамунд, но без их огромного выводка! Будут Чарли с мальчиками, Рохана, Торамалли и Фергюс. У Габриела вообще никого нет. Я хочу в этот день видеть только людей, которые мне воистину дороги.
Никаких фамильных торжеств. Пожалуйста, позволь мне настоять на своем! Вернувшись ко двору, Чарли с чистой совестью сумеет сказать королю, что его желание исполнено.
— Именно поэтому ты так торопишься? Ради короля?
Господи, Отем, неужели Чарли не может объяснить, что вы поженитесь весной и он приглашен на роскошную свадьбу?
Представь, вся семья снова соберется вместе! Блекторны, Берки, Эдварды, Саутвуды, Гордоны, Линдли, Ли, О'Флаэрти и Лесли. Что за величие! Что за торжество!
Она с такой надеждой смотрела на дочь, что та взяла мать за руку и пристально посмотрела в изумительные глаза цвета индийской бирюзы.
— Мама, нет никаких причин отказываться от прекрасного плана. Устраивай свой праздник где и когда захочешь.
Тебе вовсе не нужна наша свадьба в качестве предлога, чтобы созвать всю семью. Но мы с Габриелем решили обвенчаться первого декабря. Пожалуйста, мама, пожалуйста, смирись на этот раз.
— Что же ты наденешь? — с отчаянием вопросила мать.
— Поднимусь на чердак, поищу в сундуках мадам Скай.
У нее наверняка найдется что-нибудь подходящее. Еще есть время подогнать платье, если возникнет необходимость.
Жасмин вздохнула.
— Помяни мое слово, к весне ты уже будешь носить ребенка, — предсказала она. — Я устрою праздник через год, летом, чтобы ты смогла к тому времени приехать из Дарема.
— Спасибо, мама, — прошептала Отем, крепко обнимая мать, и та впервые за много времени расслышала в ее голосе счастливые нотки.