Околозима
Шрифт:
— Остались в доме родителей.
— Непорядок! — Укоризненно покачал я головой, — Как нам с Чико вами гордиться, если награды не пойми где?
Сестренка согласно покивала.
— Что ж, тогда постараюсь перевезти все в ближайшее время! — С улыбкой пообещала мама.
Раздался звонок в дверь, и, судя по звукам, сидящий до этого момента у телека батя пошел открывать. Бубнеж, звуки шагов, и отец уселся за стол, положив передо мной каталог.
— Вот! — Прокомментировал он, — Здесь — все варианты перепланировки и отделки, подходящие для нашего чердака. Выбирай! — Щедро предложил он.
—
В столовую вошла свеженькая, бодрая, переодевшаяся в школьную форму Хэруки.
— Отличный тайминг! — Обрадовался я, придвинул приготовленный для нее стул поближе к себе, похлопал по сиденью, — Садись, будем выбирать дизайн моей новой обители!
Хихикнув, Хэруки послушно уселась. Итатакимаснули, скушали по кусочку и открыли каталог. А ведь круто! На ТАКОМ чердаке жить — одно удовольствие! Считай получится квартира внутри дома — несколько комнат, туалет, ванная. Полы с подогревом — уже представляю, насколько такие понравятся Сакамото-сану. Немного поспорили с девушкой и Чико насчет цветовых решений, сошлись на не-совсем-зеленом варианте. Взрослые не вмешивались, тихонько обсуждая что-то свое.
— Этот! — Вынес я вердикт, батя кивнул и пошел звонить строителям.
Позавтракав, попрощались и отправились на выход, где одели плащики — мой преданный миньон в виде бабушки Томое пару дней назад сгоняла в Токио, откуда привезла премиленький зеленый плащик от Dior в подарок Хэруки. Очень ей идет!
— Ну, и о чем ты говорила с моим секретарем? — Как только мы покинули дом, окунувшись в приевшийся донельзя дождь, спросил я Хэруки.
— Пригласила ее погулять в субботу со мной и Кохэку, — Не стала скрывать лучшая девочка, — Должна же я знать, кого это ты везде с собой таскаешь, — С улыбкой добавила она и спросила: — Как она вчера справилась?
— Да там работы-то… — Махнул я рукой, — Но вроде старается. Должен признать, ее манеры гораздо лучше моих.
— Такое можно сказать о большей части японцев! — Хихикнула девушка.
— И ты туда же! — Сымитировал я обиду и был награжден за актерские навыки обнимашками.
— А еще я пригласила ее обедать с нами в столовой! — Добавила Хэруки с ехидной улыбочкой, — Теперь в твоем гареме будет трое! — Хихикнула она, — Но я — главная, и это не обсуждается! — Гордо вскинула она подбородок.
Ох, не шутила бы ты так...
— Само собой! — Улыбнулся я, — Хорошая идея, все равно стол слишком велик для нас троих. Надеюсь, у вас получится поладить, — Вздохнул я и добавил: — Но если она вам не понравится, не нужно себя заставлять.
— Пф! — Фыркнула Хэруки, — Никто бы и не стал!
***
— У меня была подруга в средней школе, но они переехали в Киото, — Поделилась с нами своей грустной жизнью Нанако, когда мы сидели в столовой.
Как и ожидалось, статисты оживленно переглядывались и перешептывались, обсуждая пополнение гарема. Недоуменных взглядов от девушек стало намного больше, чем раньше: Кохэку и Хэруки — красавицы, и только дебил будет с этим спорить, поэтому их наличие рядом со мной статисты понять вполне могут — свита, достойная великолепного меня. А вот Нанако, хоть и симпатичная, но, как ни крути, относится к категории "среднетян". Таких много, и на лицах немалой части соучениц
Девушки расспрашивали мою секретаршу о всяком, я зоонаблюдал окружающих, Нанако отвечала. Поначалу скованно, но со временем вроде привыкла. Давайте, подруги, я в вас верю!
После уроков забежал в фан-клуб, вывалил на стол рукописи с пометками от фанатов и редактора "Шуейши". Ребята обрадованно кинулись смотреть, но я их обломал:
— Как вы, наверное, знаете, мы с несколькими девушками подготовили небольшую программу к фестивалю.
Кивки, согласный гул.
— Поэтому я бы хотел попросить вас посмотреть на генеральную репетицию — она сейчас начнется в актовом зале.
"Фокус-группа" оживилась, заверила, что приложит все усилия, и мы отправились в обозначенное место. Шила в мешке не утаишь, поэтому пришлось пару минут слезно уговаривать собравшуюся у дверей толпу бездельничающих (не состоящих в клубах) учеников свалить и не мешать. Увы, не вышло, но на помощь пришли как нельзя вовремя появившиеся директор Ока и завуч Такеши, которые быстро разогнали зевак.
Прошли в зал — высочайшим повелением директор Ока освободил девушек с последнего урока, чтобы они могли подготовиться. Здесь нас встретил грустный мужик средних лет — Такуми-сенсей, первым делом пожаловавшийся:
— Жаль, что в этом году мы не смогли набрать нужного количества участников для клуба легкой музыки!
Понятно, он должен был стать их куратором. Что ж, это объясняет грусть — никаких "плюшек" за подготовленное нами выступление он не получит. Директор его обнадежил:
— Ничего, Такуми-сенсей, если выступление увенчается успехом, уверен, на следующий год от желающих не будет отбоя!
Далее посмотрел на меня:
— Одзава-сан, ты ведь не откажешься подготовить программу и для следующего фестиваля?
— Нет конечно! — Заверил я его, — Я люблю нашу школу, и приложу все усилия, чтобы ее фестивали запомнились людям надолго!
Взрослые удовлетворенно покивали, и мы заняли места в первых рядах — я, Нанако и педсостав с примкнувшим к нему школьным советом (они отвечают за подготовку к фестивалю — лица осунувшиеся, усталые, но глазки горят энтузиазмом) спереди, фан-клуб — сзади. На сцену, где уже стояли инструменты, вышла Андо-семпай, поблагодарила нас за присутствие и выразила надежду на качественную обратную связь по итогам выступления. Директор дал отмашку, и девушки с мои ручным басистом Ёсиюки-саном заняли свои места. Сразу же возникла проблема.
— Одзава-сан, взрослый мужчина как-то странно выглядит в окружении школьниц, — Заметил директор.
— Полностью с вами согласен, Ока-сенсей! — Кивнул я и обратился к своему наемному работнику: — Ёсиюки-сан, могу я попросить вас играть, стоя за кулисами?
Басист пожал плечами и скрылся за портьерой.
— На басистов всем плевать, поэтому он привычный! — Шепнул я на ушко сидящей справа от меня Нанако, и был награжден милейшим хихиканьем.
Программу выстроил так — сначала песня грустная, затем песни динамичные, а завершает мини-концерт фееричная песенка о любви к матроске, сопровождаемая танцем. Нельзя заканчивать на грустной ноте — зрители должны уходить с выступления как следует зарядившись позитивом.