Окончательная синхронизация
Шрифт:
Черт! Где Эва? Я упустил ее из вида! Лихорадочно крутя головой, я увидел, наконец, выныривающий из потока комбинезон и безвольно болтающиеся руки. Господи, только не это! В тот же момент Алексей разбежался по террасе и прыгнул навстречу потоку. Он вошел ласточкой в воду, и вынырнул совсем недалеко от Эвы. Подхватил ее, вытолкнул лицо на поверхность и, мощно загребая свободной рукой, попытался приблизиться к домику. Я был в двух метрах от террасы, когда в них врезался топляк и они оба погрузились в воду.
Если сказать, что у меня не осталось сил, то это было бы самое слабое описание.
К черту разум, во в мне пробудился дикий зверь. Я рычал и лупил ненавистную воду руками, словно пытался убить ее и вырвать из ее холодных безжалостных лап своих друзей. Внезапно прямо перед моим лицом пробкой выскочил Алексей, крепко прижимающий к себе Эвелину. Я вцепился в них и погреб к ближайшему островку суши, на котором мы могли бы спрятаться от надвигающейся волны. Алексей захлопал глазами, с трудом очухиваясь после контузии бревном. Он просто греб, доверяя мне выбор направления.
Нам удалось зацепиться за металлическое ограждение террасы второго этажа очередного строения, и выбраться из воды. Неосознанным движением души я выхватил из воды длинный обрывок веревки, наскоро привязал его к каждому из наших поясов и крепко примотал к металлической стойке балкона. Если этот дом выдержал первый удар, — подумалось мне, — значит, есть надежда, что устоит и при второй волне. Главное, чтобы нас не смыло снова за борт. Едва я успел надеть на Эву кислородную маску, как волна ударила в дом.
Если представить себе жидкий товарный поезд, то это описание в точности соответствует ощущениям человека, попавшего под напор гигантской волны. Тысячи тонн обрушились на хлипкое сооружение, предназначенное для спокойного отдыха, но никак не для противодействия стихии. Домик стонал и дрожал, опорные стойки изгибались, как тонкие прутики под напором ветра. В любое мгновение его могло просто смыть и перемолоть вместе с нами, но видимо бог нашел причину, по которой мы остались в живых. На наше счастье крупные предметы миновали наши головы и тела, хотя мы едва не отдали богу души, когда волна перекатывалась через дом. Едва вода схлынула, мы с Алексеем отплевываясь и фыркая, как тюлени, ринулись спасать Эвелину, не подававшую признаков жизни.
Господи, когда я просил тебя дать нам воды, чтобы помыться от дерьма, я не имел в виду такое ее количество. Достаточно было тазика, корыта, ну, в крайнем случае, большой лужи. Нельзя же, господи, воспринимать все просьбы буквально! В следующий раз я буду осторожнее с молитвами и просьбами, раз уж ты воспринимаешь их так неадекватно. Хотя ты спас нас, господи, только
Алексей разрезал комбинезон на груди Эвелины и приложил ухо к груди.
— Не бьется… сердце не бьется! — заорал он с лихорадочным блеском в глазах, — Давай, помогай, хватай ее за ноги, мне одному не справиться!
Он схватил Эвелину за ногу и жестами предложил мне сделать то же самое с другой ее ногой.
— Ты что, с ума сошел? — заорал я, представив себе самое страшное — куратор решил выбросить Эву в поток, чтобы избавиться от свидетеля, — Ты, сволочь, что задумал? Я не дам ее утопить!
— Идиот! Хватай за ногу и подымай ее вверх! Нужно вытрясти воду из легких, иначе нам ее оживить! Делай что говорю! — рявкнул он зло.
Я не стал спорить и тотчас же рванул ногу Эвелины вверх. Мы трясли ее тщедушное тело как тряпичную куклу, пока изо рта не хлынула потоком вода.
— Кладем на пол! — скомандовал Алексей, когда вода перестала вытекать изо рта.
— Делай искусственное дыхание! Учили или показать?
— Учили, — буркнул я, и приник к губам Эвелины, делая глубокий выдох.
Господи, дай ей шанс, маленький шанс, она же такая хорошая. Я раз за разом приникал к ее губам, вспоминая наш последний… тьфу на тебя, что значит последний?… просто поцелуй, вдыхал в нее кислород, а куратор в то же самое время сильными движениями массировал грудную клетку, пытаясь заставить сердце биться.
Эвелина вздрогнула, хрипло кашлянула и открыла глаза. Мы с Алексеем замерли, боясь спугнуть чудесное мгновение. Она оперлась на локоть, склонилась к деревянному мокрому полу, и ее вырвало. Никогда не замечал за собой радости при виде блюющих людей, тем более женщин. Но этот рвотный позыв был для меня сейчас самой прекрасной картиной, самой желанной и долгожданной. Все, что ты сделаешь сейчас, Эва, будет самым прекрасным и незабываемым. Лишь бы ты делала и делала это, не останавливаясь, не прекращая жить. А потом мы разберемся со своими воспоминаниями.
— Господи, — неожиданно прервал нашу рвотную идиллию Алексей, — еще волна! Держись, кто может! Маски, маски натяните!
И пришла волна. Нас снова мотало, било, колотило, как болванчиков на веревочке. Но в отличие от прошлого беспросветного состояния меня грела мысль, что Эвелина жива, что мы снова вместе и, значит, все сможем. В конце концов, вода она ведь просто вода, а человек — это… Закончить восторженную мысль мне помешала какая-то тяжелая штуковина, ударившая меня точно в лоб. Нокаут… темнота… тишина… небытие.
Не знаю, сколько прошло времени, но я внезапно почувствовал, что меня лупят по щекам. Мне снился сон, в котором я был маленьким мальчиком, гонялся с сачком за порхающими бабочками. Вокруг, насколько хватало взгляда, расстилалась цветущая степь и яркое, горячее солнце нагрело цветы и травы, выпарило из них ароматы меда и луговой свежести. Мне удалось наконец ухватить самую красивую бабочку сачком, я осторожно расправлял марлю, чтобы насладиться ее видом. Как бабочка взмахнула своими нежными крылышками и… влепила мне оглушительную пощечину, потом еще одну и еще. Я вздрогнул от неожиданности и очнулся.