Окончательный диагноз
Шрифт:
– Например? – поинтересовалась я.
– Например, они довольно быстро изнашивались при высоких нагрузках. Во-вторых, эти протезы срастались с костной тканью. Вроде бы проблему решили при помощи термоводородной и вакуумной ионно-плазменной обработки поверхности…
Увидев мой недоуменный взгляд, Павел спустился с небес на землю и пояснил:
– Ну, поверхность эндопротеза покрывается специальной наноразмерной пленкой, которая не изнашивается, а титановое напыление якобы не отслаивается даже при значительных нагрузках. И тем не менее, пока не прошло достаточно времени,
– Значит, кроме тех дефектов, которые первоначально существовали у «СПАНа», никаких других нет? – уточнила я.
– По крайней мере, об этом не сообщалось, – пожал плечами Павел. – Вы это к чему, Агния Кирилловна?
– При установке такого эндопротеза не существует никакой угрозы жизни пациента?
– Всегда есть шанс, что организм отторгнет материал протеза. Это бывает редко, но тем не менее все же случается.
– Но в этой ситуации пациент не умирает?
– Разумеется, нет! Хотя даже в этом случае ситуация малоприятная, ведь протез придется изъять.
– Повторное протезирование возможно?
– Да, но необходимо подобрать материал, совместимый с тканями этого конкретного больного. Если он уже отторг один протез, то существует риск повторного отторжения.
– А возможно выяснить это до того, как изымать собственный сустав и заменять его протезом?
– К сожалению, нет, – покачал головой Павел. – Все определяется только опытным путем, как с зубными протезами, например.
– Да, только отсутствие зубов не приковывает человека на всю жизнь к инвалидному креслу! – пробормотала я.
– Это – один из рисков, – возразил ординатор. – Как и тромбоэмболия, от которой умерла та пациентка, из-за которой всю больницу сейчас трясет.
– А ты не знаешь, – спросила я через пару минут, переварив информацию, – применялся ли «СПАН» в вашем отделении?
– Я такого не припомню, – ответил Павел. – Может, и применялся, но я никогда не присутствовал на этих операциях. В последнее время выделили большие деньги на социальные операции, а тендер выиграл «Зиммер», поэтому в основном его и ставили. Правда, пару раз я видел «Имплант», тоже отечественный, и другие иностранные, в том числе итальянские, но их ставили пациентам за их собственные деньги.
– То есть, – подытожила я, – насколько я понимаю, «Зиммер» – самый дорогой из всех протезов?
– Это так, – подтвердил Павел. – И самый лучший, заметьте! А с какой, простите, стати, вас заинтересовала столь специфическая тема, Агния Кирилловна? Если, конечно, я лезу не в свое дело…
– Да тут нет никакого секрета, Паша, – улыбнулась я. – Просто я подумала, что, раз уж частенько работаю с ортопедами, пора заняться ликбезом и узнать немного о том, с чем вы имеете дело. Знаешь, мне пора: операция на хирургии начинается через несколько минут.
– Да-да, мне ведь тоже нужно идти, – заторопился ординатор и поднялся. – Значит, вы считаете, мне следует поговорить с Шиловым? – уточнил он напоследок.
– И как можно скорее, – подтвердила я.
…Поднявшись на служебном лифте, я столкнулась с женщиной, которая выходила с черной лестницы: очевидно, она не смогла дождаться лифта
Я обратила внимание на эту женщину, потому что она выглядела очень ухоженной, – я редко встречаю таких, что понятно, учитывая место моей работы. Невысокая, с очень тонкой талией, стройность которой подчеркивал металлический пояс с кожаными вставками, пышными волосами пшеничного цвета, затянутая в узкие джинсы, она производила впечатление совсем юной – особенно со спины. Однако, приглядевшись повнимательнее, я поняла, что она, пожалуй, даже старше меня. Не то чтобы я заметила на лице незнакомки морщины – напротив, они практически отсутствовали, за исключением мелкой, едва различимой сеточки вокруг глаз, – однако по выражению лица женщины всегда можно определить, молода она или обладает достаточным жизненным опытом.
Внезапно незнакомка развернулась и обратилась ко мне:
– Простите, боюсь, я немного заблудилась. Вы не подскажете, как попасть к заведующему ортопедическим отделением?
Наверное, родственница пациента, подумала я, потому что, судя по уверенным движениям незнакомки, она вряд ли испытывала проблемы с опорно-двигательным аппаратом. Олег каждый день принимал десятки людей, приходивших по поводу своих родных, которые не имели возможности попасть на прием, так как не могли передвигаться самостоятельно.
– Я вас провожу, – сказала я. Мне все равно нужно было в ординаторскую, а она располагается рядом с кабинетом Олега.
Мы вошли в небольшой зальчик, куда выходили двери трех кабинетов – заведующего, ординаторской и сестринской, и именно в этот момент вышел Шилов в сопровождении Гоши, который должен был ассистировать ему на сегодняшней операции на коленном суставе.
– Большое вам спасибо, – улыбнулась мне незнакомка и стремительным шагом направилась к Олегу.
– Вот я и приехала, милый! – радостно произнесла она и чмокнула его в щеку. – Думала, что не доберусь!
Мне потребовалось несколько секунд, чтобы прийти в себя и сделать вид, что ничего особенного не происходит.
– Я вас догоню, – сказала я и нырнула в дверь ординаторской. Там, на мое счастье, никого не оказалось, и я смогла перевести дух.
Так вот, значит, как выглядит жена Олега! Я ни секунды не сомневалась, что это она. А чего я, собственно, ожидала? Между людьми частенько возникают проблемы, они думают, что приняли решение раз и навсегда, а потом выясняется, что кто-то что-то не так понял, сказал, не подумав… Может, поразмыслив, Марина и Олег поняли, что напрасно разбежались, и решили начать сначала? Вот только почему он мне даже не намекнул на возможное развитие событий? Из разговоров с Олегом я поняла, что между ним и его женой все кончено, а она запросто появляется в больнице и ведет себя так, словно они только вчера расстались.