«Окопная правда» Вермахта. Война глазами противника
Шрифт:
Я воевал в третьей горнострелковой дивизии, которой командовал генерал-полковник Дитль. 22 июня 1941 года мы маршировали по Финляндии по направлению к финско-русской границе. Продвигались походным порядком до района нападения на русской границе. На Арктическом фронте, насколько я знаю, война началась на неделю позже, чем на Восточном фронте, в Польше. Потом напали вместе с финнами. Мы наступали из Финляндии в направлении Мурманска.
– Каким был первый бой?
– Бой для нас, молодых людей, был очень тяжелым. Мы получили горький опыт потерь, но это была война.
– Как вы в тот момент оценивали противника?
– Это
– Что в тот момент было самым трудным противником – артиллерия, танки, авиация?
– Бороться тяжелее всего было с природой. Что касается авиации, то один раз к нам прилетел русский штурмовик, «рата». Мы спрятались в расщелине скалы. Он попытался нас обстрелять, но мы уже перешли на другую сторону скалы. Точно так же делали русские солдаты. Это опыт.
Зигфрид Эрт
– Как долго вы в первый раз были на фронте, до того как вас отозвали в школу?
– С июня по ноябрь.
Когда фронт остановился на реке Лица, меня отозвали в военную школу в Потсдам. Там я учился три месяца. Изучал все, что положено знать офицеру – горному стрелку: тактику, руководство подразделением и так далее. В феврале 1942 года мне присвоили звание лейтенант. В мае – июне я вернулся свой в 139-й полк «Нарвик». Третья горная дивизия после тяжелых боев на севере была расформирована. Генерал Дитль сохранил только 139-й полк горных егерей в качестве армейского резерва. С Крита на Арктический фронт пришла шестая горная дивизия генерала Шорнера. Наш полк перебросили в Кестиньгу.
Сначала я был назначен командиром взвода, а это тридцать человек в подчинении, потом стал командиром роты. Ротой я командовал до конца войны, который для меня наступил в октябре 1944-го.
– По вашему мнению, почему вы не дошли до Мурманска?
– Очень просто. Дорога была проложена от Мурманска до Титовки, а дальше, примерно 30 километров до границы, не было вообще никаких дорог. Эту полосу не только нужно было пройти, но и организовать снабжение войск – боеприпасы, продовольствие, все через эту полосу протащить. Это можно было бы сделать на вьючных животных или проложить дорогу для колесных машин. Для этого у нас не было сил. Если бы у нас были еще одна-две дивизии, то при определенных обстоятельствах, думаю, мы смогли бы выйти к кировской дороге.
– Осенью 1941 года вы получили зимнюю одежду?
– Мы никакой зимней одежды не получали. Позже мы выяснили, что наша зимняя одежда была отправлена в Африку. Sabotage. В Германии был большой торговый дом Хуго Неккерманн, он в сентябре – октябре 1941-го разработал и изготовил зимнюю одежду для немецких солдат. Но в войска она не поступила.
– Как вы спасались от холода?
– Ну как спасались, шинели одевали, бумагу засовывали в ботинки и обматывали вокруг ног. Несколько комплектов белья одевали. Чем больше слоев одежды, тем больше между ними
На службе
– Вы снимали одежду с убитых?
– Нет. Их хоронили в одежде. Точно так же мы хоронили русских солдат.
– Как вы восприняли поражение под Москвой?
– Никак.
Фронт в 1941 году остановился. Но каждый год или одна или другая сторона начинала большое наступление. Фронт удлинялся на два или три километра в ту или другую сторону, но ни у одной из сторон не было сил продолжать наступление, и все опять замирало. На юге, в районе вековых лесов, дорог нет, болота и леса. Если я хочу обойти противника, сначала надо строить дороги, или не будет снабжения. А для этого нужны ресурсы. Мы от Саала наступали до Алакуртти. В принципе оттуда оставалось всего несколько километров до железной дороги на Мурманск, но мы до нее так и не дошли. Мой школьный товарищ был пилотом «штуки». Он много раз бомбил железную дорогу и попадал. Но в течение всего нескольких часов ее опять восстанавливали.
– Насколько вы, горные егеря, были подготовлены вести войну в лесных условиях?
– Мы были абсолютно не готовы. Хотя труднодоступная местность – это для горных егерей, но воевать в лесу мы не умели. Финны – это лесные воины. У них была тактика «мотти», разработанная в 1939 году, во время русского нападения на Финляндию. Тогда финны научились сражаться в лесу, не держать фронт, а нападать с флангов, избегая лобовых атак.
– У вас были финские проводники?
– Редко. В батальоне был финский связной офицер. Мы вместе работали, но у них было собственное командование и были договоренности на уровне руководства. Они атаковали рядом одновременно с нами, но мы никогда не воевали вместе.
– Советские войска часто засылали в тыл диверсионные группы, 30–60 человек, для атаки опорных пунктов. Делала ли что-то подобное немецкая сторона?
– Мы так не делали. Иногда посылали разведку, но небольшими подразделениями. Я лично никогда в разведку не ходил.
– Какие боевые задачи обычно были у вашей роты?
– Ну, какие задачи? Атаковать, достигать поставленных целей – высоты брать, через реки переправляться.
На севере, у Северного Ледовитого океана, в бухте Питкевоно, высадилась русская разведывательная группа и хотела оттуда зайти на наши позиции. Меня с моим взводом ввели в бой. Мы атаковали, спустились в какое-то ущелье, там мне стало ясно, что дальше мы не пройдем, потому что нас все время обстреливает русская артиллерия на побережье у Пуманки. У меня там была перестрелка с двумя русскими. Они лежали на расстоянии 200 метров, за скалой, я лежал на другой стороне, тоже за скалой, и мы стреляли в друг друга из автоматов. Точно прицелиться было невозможно, потому что и я, и они были очень быстрыми. Позже мы установили, что там была большая группа из 72 морских пехотинцев. Мы ввели в бой целый батальон, чтобы эту группу снова скинуть в море. За ними пришли русские корабли, но мы им этого сделать не дали и взяли в плен несколько русских. Мертвых тоже было много.