Оковы для ари
Шрифт:
— Аня… — от низких, глубоких ноток дрожь пробежала по коже, но я не отступила, упрямо выпалила:
— Бегать по мирам — не выход!
— Ритуал нужно провести сегодня. Завтра уже может быть поздно. — А он как будто меня не слышал. — Тебе в любом случае лучше вернуться на Землю. Сейчас в Адальфиве неспокойно. Потом, когда разберусь с Игрэйтом, когда выясним, кто воскрешает Перевоплощённых, я верну тебя. Но не раньше.
Как со стенкой разговариваю. Ледяной и непрошибаемой.
— Не будет никакого ритуала, Скальде. — Кажется, ещё немного, и я тоже начну рычать,
Его Упёртость попытался схватить меня за руку и, кажется, силой отволочь к Хордису, а может, и сам бы справился. Но я взбунтовалась. Ещё не хватало, чтобы мне насильно делали кровопускание!
— Даже не вздумай! Я не футбольный мяч, которым можно голы в ворота забивать: бросать из мира в мир. Я сделала свой выбор. Будь добр его принять! Или думаешь, если погибнешь, пока я на Земле буду отсиживаться, мне будет легче пережить твою смерть? Считаешь, я смогу жить дальше? Скажи, Скальде? Хотя нет, лучше я скажу: не смогу! Погибнешь ты завтра, и я тоже умру. И Игрэйту, вообще-то, ничего не стоит вернуть меня обратно, если это тело будет в его власти.
— Какая же ты всё-таки упрямая! — рыкнул и, несмотря на сопротивление, вновь притянул меня к себе. — Нет в тебе ни капли алианы!
— И не будет! — подтвердила своё упрямство, а потом тихо взмолилась: — Скальде, пожалуйста, перестань себя мучить, и тогда у нас появится шанс на будущее. — Привстала на носочках, прошептала в любимые губы, прежде чем они накрыли мои жадным поцелуем.
Глава 29
Я не успокоилась, пока не взяла с мужа, этого живодёра и мазохиста подмороженного, клятвенное обещание, что он перестанет истязать своего дракона и с Блодейны пример брать не будет. Не будет против моей воли вытряхивать меня из этого тела и отправлять на Землю сходить с ума от неизвестности.
— Сегодня мы больше не увидимся, — предупредил Герхильд, явно намекая на то, что я не захочу присутствовать при реанимации его зверя.
Я послушно кивнула, в последний раз… (то есть не в последний, конечно!) почувствовала вкус его поцелуя, тепло объятий, в которых дрожь, штормовой волной накрывшая тело, чудесным образом исчезла. А потом я снова обхватила себя за плечи, когда тальден отстранился, и со всех сторон ко мне потянулись острые щупальца холода.
— Но завтра после боя я буду всецело твой, — с улыбкой пообещал Ледяной.
А у меня сердце, вдруг возомнив себя тараном, отчаянно ударилось о рёбра. Раз, другой.
— Ловлю на слове, — пошутила еле слышно и как-то уж очень тоскливо.
Сделав над собой усилие, попыталась улыбнуться в ответ, вот только не уверена, что у меня что-то вышло.
— До завтра, Аня.
— До завтра…
Не оглядываясь, поспешила в покои ари, мариноваться в собственной тревоге и сжиравших мне душу страхах.
Фрейлины мариновались со мной за компанию, и кьёрд всё кружил по комнате, не способный успокоиться. Может, отправить его развеяться, поохотиться? На одно вредоносное насекомое, что с недавних пор завелось в Лашфоре.
Поздно вечером заглянул Хордис, вот только волноваться о состоянии
— Ложитесь сегодня спать пораньше, Ваша Лучезарность, — глядя на меня с сочувствием и печалью, посоветовал маг. — Завтра силы вам понадобятся.
— Спать?
Это насколько же нужно быть отмороженной, чтобы взять и спокойно себе уснуть за несколько часов до битвы, в которой твой муж может погибнуть?
Наверное, что-то такое отразилось у меня на лице: маг понимающе кивнул и проговорил, прощаясь:
— Если потребуется, Мабли даст вам сонных капель.
Но настаивать на снотворном не стал, ушёл. А вскоре по своим покоям разбрелись и фрейлины. Мабли порывалась эту ночь провести со мной, но я пожелала остаться в одиночестве.
— Вам и правда следует поспать, — негромко проронила служанка. Подхватив со стола подсвечник с оплавленным огарком, вышла из спальни.
Думаю, не стоит уточнять, что с поспать у меня так и не сложилось. С полежать, впрочем, тоже. Я то сидела, беспрестанно ёрзая, в кресле, то меряла шагами спальню, то принималась нервно ворошить угли в камине в попытке оживить умирающее в его недрах пламя. И всё думала, думала, думала… О том, что у нас с Ледяным было и что ещё могло бы быть.
И обязательно будет! Несмотря на все тараканы в голове Герхильда, вернее, несмотря на одного, большого и ужасного, его драконотаракана, будет непременно. Только для этого Скальде нужно сегодня победить.
Та ночь стала самой тяжёлой и самой длинной в моей жизни и в то же время закончилась так внезапно. Когда под первыми лучами солнца загорелась линия горизонта — пламенем алым, кроваво-красным — я подошла к окну, зябко ёжась, и застыла ледяной статуей. Вглядываясь в расплескавшийся по земле багрянец, вдруг отчётливо осознала, как сильно ненавижу красный и все его оттенки.
Камень пола неприятно царапал босые ноги. Холод, воцарившийся в спальне после того, как камины подёрнулись тьмою, начал кусаться, пробираясь под лёгкую ткань пеньюара.
Как кусали и ранили бесконечные, незаметно сменяющие друг друга мысли и страх за жизнь мужа.
— Ваша Лучезарность… Аня… — В комнату бесшумно проскользнула Мабли.
Девушка держала в руках всё тот же подсвечник, а может, другой, очень на него похожий. Блики пламени, касавшиеся худенького личика служанки, не могли придать ему яркости. Только ещё больше подсветили тёмные круги под глазами, выбелили и без того бледные губы.
— Эррол Тригад настаивает на разговоре. Говорит, что должен увидеться с вами перед тем, как… — девушка осеклась и, опустив голову, шмыгнула носом.
— Поможешь одеться?
— Да, конечно.
Старейшина дожидался меня в гостиной. Стоял возле камина, в который Мабли уже успела подбросить поленьев и развести огонь. Только он да проблески восходящего солнца, проникающие в стрельчатые окна, скупо освещали просторное помещение.
Оторвавшись от изучения расставленных на каминной полке статуэток, советник строго посмотрел на Мабли: