Оковы Древнего Н-Зота
Шрифт:
Она знала его историю. Все знали, как и то, как он расправился с пятиметровым чудовищем.
А потом принц Андуин, неожиданно для него самого, как ей показалось, попросил рассказать ему про Уизли Шпринцевиллера. Лорна не знала, готова ли она говорить об этом, судьба гнома тесно переплеталась с ее собственной и с тем, куда она ее привела. Но, оказалось, Андуин уже говорил с орком по имени Парук, как он сам сказал, и ему уже было известно многое. Как и его отцу.
И Лорна вдруг начала говорить — об орке, гноме, Годфри и воргенах. Только о Подгороде они не говорили. Андуин видел, как она
— Должны ли мы сообщить орку? — спросил ее Андуин. — О том, что Уизли… погиб в Гилнеасе?
Лорна глядела на красный песок на тренировочной арене и думала о землях орков в Дуротаре. Парук должен был направиться туда, но вместо этого вернулся в Подгород, которого избегал столько времени. Все должно было решиться к этому времени и, возможно, он уже на половине пути в Оргриммар, где его ждала та, любовь к которой жила в его сердце все эти годы.
Будет ли Парук помнить об Уизли? Конечно, да. Попытается ли он найти его однажды, чтобы вспомнить, выпить о прошлом, посмеяться над кривой их судеб?
Может быть, и нет. Оргриммар и Штормград далеки друг от друга. Если один орк начнет разыскивать одного гнома, это может затянуться на годы. И, возможно, однажды он бросит эти тщетные надежды, только в его сердце останется память о «кровожадном глупом коротышке», как выразился однажды Парук, когда Уизли предложил похитить Лорну и требовать за нее выкуп у лорда Кроули.
Парук не говорил о своих планах, вспоминала Лорна. Он вряд ли вернется в Серебряный Рассвет к лорду Фордрингу, чтобы служить там. Слишком близко к землям Отрекшимся, хотя, возможно, это пугало одну только Лорну. Скорее он выберет Пустоши и кентавров, Парук рассказывал ей об этих странных созданиях, и его глаза светились, почти так же, когда он вспоминал о таверне Гришки в Оргриммаре.
Его глаза не светились, когда он вспоминал жизнь в приюте и визит в Луносвет и застыли в одной точке, когда он касался произошедшего у Стены Седогрива. Возможно, он постарается вовсе забыть об этом. Это будет сложно, так же как Лорна не рассчитывала однажды забыть пережитое в Подгороде и звучащий усмешкой голос: «Ты больше не нужна мне, Лорна Кроули».
Может быть, им надо позволить Паруку забыть об Уизле, Гилнеасе и мытарствам по тюрьмам. Лорна поняла, какую роль он должен сыграть в Подгороде в планах Вождя Орды и Сильваны Ветрокрылой, и Лорна видела достаточно в пыточных, чтобы понять — увиденное там забывает нескоро. Возможно, никогда.
Если Парук решится разыскивать Уизли… так тому и быть. Но им не стоило связываться с орком только для того, чтобы раскрывать ему постигшую гнома судьбу. Смерть Уизли Шпринцевиллера претворила начало долгой ночи, на исходе которой не только он один был найден мертвым. Лорд Кроули считал, что гному — единственному среди них — посчастливилось избежать наступления той ночи и пережить темнейшие из кошмаров наяву. Возможно, ему все равно не хватило бы сил противостоять им. Уизли был очень слаб. Заражение крови к тому мигу было уже необратимым.
Так Лорна и ответила принцу Андуину, и на миг, даже солнечным теплым днем, ощутила дуновение того топкого кошмара,
Андуин согласился с ней. Это было правильным, хотя и сложным решением.
Принц сказал, что Уизли откроют памятник в Штормграде. Сначала он предложил переименовать одну из центральных улиц, но король Вариан отказал ему в этом.
— Улица имени Уизли Шпринцевиллера, — сказал король Вариан. — Почтальоны нас проклянут, Андуин. Ограничимся памятником в квартале гномов. Уверен, что Седогрив, когда вернется, назовет в его честь достаточно улиц в Гилнеасе.
Уизли понравилась бы идея с памятником, думала Лорна, шагая по лужам, мимо статуй ночных эльфов на центральной площади. Она остановилась, глядя снизу вверх, на самую прекрасную из них.
«Верховная жрица, Тиранда Шелест Ветра», — гласила табличка на постаменте, установленная, наверное, для таких, как Лорна. Должно быть, все, кроме выходцев из Гилнеаса, могли узнать в этой величественной статуе правительницу ночных эльфов.
Немного дальше на нее глядел из-под мраморных сведенных бровей, суровый, мудрый друид, и уж его-то Лорна знала.
«Верховный друид, Малфурион Ярость Бури».
Ему и королю Вариану Лорна еще в Редуте рассказала о друиде Атаале все, что было ей известно. Не так уж и много, по правде сказать, и все это было так же хорошо известно и другим гилнеасцам. Впервые она начала сомневаться в Атаале той ночью, когда прозвучало имя предателя Орды, а Уизли пытливо сравнивал историю Парука с историей Атаала.
Статуя Атаала вряд ли появится в Дарнасе, но она может появиться в Гилнеасе. Как и сам Атаал. Ночной эльф друид вернется в Гилнеас даже раньше, чем ее отец и король Седогрив. И на то были свои причины.
Возможно, однажды одна из улиц Гилнеаса имени Уизли Шпринцевиллера упрется в площадь имени Атаала Тени Небес, «спасителя Гилнеаса».
Лорна двинулась дальше. По-прежнему босиком и по-прежнему не замечая холода.
Дождь не останавливался. Он не шел ни в какое сравнение с теми дождями в Редуте, когда по лицу и голове хлестало градом, а ветер норовил сбить с ног. Стихия утихла, потому что нашла своего Хранителя, сказал ей Андуин. Его-то он и собирается навестить в Тераморе.
Этим дождливым утром принц Андуин уже, наверное, там, в далеком Тераморе, о котором Лорна знать не знала до того разговора. Сколько еще мест в Азероте, о которых она ничего не знает? Множество. Мир огромен. Она осознала это еще в Редуте, но, пожалуй, самое важное — что она жива, жива, жива, без сомнения, жива! — она поняла только в Дарнасе.
Возможно, только этим утром. Прямо сейчас.
Дарнас не то место, где она предпочла бы провести остаток своей новой жизни. И это совершенно точно не Гилнеас. Ее отец вернется туда, но без нее. Только Лиам связывал ее с теми землями, она никогда не понимала их войну и не собиралась принимать в ней участие. Она не была воинствующим патриотом, как ее отец. Она унаследовала от него множество скверных черт характера, в том числе упрямство, но, хвала Свету, только не любовь к сырым гниющим лесам. Она не могла бы проливать за них кровь.