Оковы Древнего Н-Зота
Шрифт:
— Deizz'ak, — объяснила она.
Андуин покачал головой. Миллира задумалась. Потом схватила с кровати шкуру, скатала ее в рулон и спрятала под рубахой. Получился выпирающий вперед живот. Как если бы она была беременной, сообразил Андуин. Провидица схватилась за живот и медленно, с искаженным лицом муками, прошлась по хижине, повторяя:
— Deizz'ak. Deizz'ak, d'agju?
Последнее слово значило что-то вроде «понятно», «ясно». А потом Андуина осенило.
— Ожидание! — воскликнул он. — Ждать!
Миллира вытащила шкуру и пожала плечами — всеобщего она не знала. Возможно, Андуин
Вместо ответа в хижину ворвался Гаррош Адский Крик и тут же налетел на провидицу. Он гневно повторял что-то про ожидание — единственное, что понял Андуин. Миллира спросила его о чем-то. Гаррош посуровел, пробормотал что-то себе под нос.
А Миллира к удивлению Андуина опустилась перед Гаррошем на колени. Гаррош всплеснул руками.
— Что происходит? — осмелился спросить Андуин.
— Идем, — ответил Гаррош и вышел прочь.
Андуин пошел следом за ним, Миллира поднялась с колен.
Гаррош шел вперед, не сбавляя шага, и скоро вывел принца к воротам лагеря.
— Смотри! — указал он наверх.
Андуин поднял глаза и обомлел. На верхнем ярусе деревянной ограды столпились, кажется, все орки лагеря. Наскоро сколачивался деревянный помост, по которому следовало закатить огромную голову мертвого хроматического дракона.
Они сделали это, стучало в голове Андуина. Они сделали это. Орки притащили в лагерь голову самого престижного трофея, какой только могут представить убийцы черных драконов. И плевать, если честно, что оркам помог другой дракон, понимал Андуин. Они выбрались живыми из Грим-Батола — только за это их следовало наградить дюжиной драконьих голов.
Андуин оглянулся на Гарроша. Тот, нахмурившись, следил за орком, который бодро полз вверх по жерди в центре лагеря. Добравшись, орк закрепил алое полотно и позволил ветру распрямить его. Кроваво-красная ткань взвилась над лагерем Драконьей Пасти.
Андуин узнал флаг Орды.
В тот же миг воздух взорвался радостными криками. А орки, где бы они ни стояли, на подмостках забора или на земле лагеря, не сговариваясь, один за другим опускались на колени. Только Гаррош Адский Крик остался стоять на ногах. И Андуин рядом с ним.
Провидица велела Гаррошу ждать, сообразил принц. Он доверился Миллире и не воспользовался магией, остался в лагере. И был вознагражден.
Орки притихли. Гаррош прорычал несколько слов на орочьем и Драконья Пасть снова обрадовано завопила, повскакав на ноги. Обернувшись к Андуину, Гаррош тихо добавил на всеобщем:
— Драконья Пасть теперь часть Орды.
Что изменилось для независимых орков Нагорья, если они решились присягнуть на верность чужаку с другого конца света? Андуин не рискнул произнести эту сложную фразу вслух, Гаррош мог не понять ее.
— Почему? — только и спросил принц.
Вождю Орды хватило и этого.
Тщательно подбирая слова на всеобщем, Гаррош медленно ответил:
—
Потом Вождь Орды сделал выбор, Андуин знал об этом. Выбрал будущее Орды. Но для Вождя Драконьей Пасти выбор был иным. Андуин вспомнил огромного орка. В многочисленных схватках драконье пламя исполосовало его кожу рубцами ожогов.
— Потом я оставил их. А Мруг понял, к чему идет дело. Он приказал оркам добраться до лагеря и рассказать остальным кланам Нагорья, что отныне Драконья Пасть служит Орде. Затем Вождь устремился к дракону. Орки говорят, удар Мруга был такой силы, что секира рассекла надвое пластины на груди Смертокрыла. Сердце оказалось без защиты. Если бы Мруг успел замахнуться во второй раз, он попал бы прямо в сердце. Но дыхание Смертокрыла сожгло его заживо. Живыми в лагерь вернулись орков десять. Может, меньше. Теперь Драконья пасть — часть Орды. Конец, — сказал Гаррош без намека на улыбку.
Орки тем временем вновь продолжили устанавливать мертвую голову над входом. Чудовищная огромная тень едва ли не целиком накрыла лагерь. Навалившись, орки медленно, со скрипом вращали гигантское колесо и вместе с ним вращались пики, на которых была насажена радужная голова. Пустые глазницы медленно отворачивались от лагеря, устремляя взгляд на равнину перед воротами.
— Но зачем брать с собой голову? — спросил Андуин.
— До них никто не убивал хроматических драконов. Им бы не поверили. Еще они говорили что-то о рейтингах среди убийц драконов и что теперь они заткнули за пояс остальных орков Нагорья.
Андуин зачаровано переводил взгляд с головы на флаг и обратно. Каким огромным был этот дракон, он охранял вход в подземелье и самого Смертокрыла, а теперь его голова очутилась на пиках в лагере орков. И здесь останется.
Он глядел на мертвую голову, и холодный ужас воспоминаний обволакивал его. Вот он из последних сил ползет по каменной улице Грим-Батола, ползет и слышит грохот шагов. Во второй раз судьба привела его в Грим-Батол. Его бегство бессмысленно.
Орки покончили с головой и шумно радовались этому. Полоскался по ветру флаг Орды. Но сердце Андуина сжали холодные тиски страха. Как мог он быть таким беспечным? А если Безликий Ка’аз-Рат жив? Почему Андуин решил, что спасен и Древний Бог отныне не страшен ему? Он крепко сжал рукоять кинжала. Верный слуга Древнего Н-Зота всегда может прийти за ним. Вновь.
Сначала черный дракон. Затем Вождь Орды. Кем будет следующий его спаситель?
Андуин кашлянул и сказал:
— Я благодарен тебе, Вождь. И обязан своей жизнью.
Гаррош нахмурился. Кажется, его фразы были слишком высокопарными. Андуин повторил попытку:
— Заг-Заг, Вождь. Моя жизнь — в твоих руках.
— Договорились, львенок, — кивнул Гаррош.
— Deizz'ak, — сказал Андуин, — я слышал. Провидица велела ждать возвращения орков из Грим-Батола?
— Миллира время даром не теряла, — пробормотал Гаррош. — И много ты выучил слов на орочьем?