Окраина. Дилогия
Шрифт:
– Не в поросятах дело, – констатировала Мариэтта, поднимая со стола старомодную ручку с «самораздевающейся» красоткой.
– Да что тебя сегодня все на искусство тянет? Положи на место, – пробурчал начальник. – И давайте попробуем поработать…
* * *
Все пошло как по маслу. Мгновенное скольжение, и в лицо дохнуло близким морем.
Живописные скалы спускались к галечному пляжу. Ласковое солнце светило в лицо. По кромке обрыва шла тропинка, над ней шелестели листвой оливы. Правее, на холме, виднелось легкое строение с множеством колонн. Над спуском к пляжу сидел человек, сиротливо обхватывал
– Василий Викторович?
Пухлый человек приподнялся, поправляя галстук. На его лице промелькнула целая гамма чувств: от ужаса до надежды:
– Товарищи… господа… Вы не из Москвы случайно будете?
– Если точно, то из Бирлюково. Возвращаться будете?
– Дада, конечно! Я, видите ли, както случайно… Не понял даже, как получилось…
– Да вы не волнуйтесь, – посоветовал Андрей. – Сейчас на работу вернетесь, там все уже разъяснилось.
– Ой, пожалуйста, – несчастный Корякин крепко ухватился за руку спасателя. – Мне назад очень нужно. У меня семья, дети. Контракт с Витебском. Мне назад просто необходимо… Вы из ФСБ?
Было слышно, как фыркнула Мариэтта.
– Успокойтесь, дорогой Василий Викторович, – Андрей похлопал зама по сбыту по плечу. – Мы не ФСБ, нас просто попросили вас забрать. Пойдемте, а то нам жарко.
– Я готов, готов! – Корякин не отпускал руку Андрея. – Мне обязательно на службу нужно. Непременно! А то вот эти даже в разговор не вступают…
По тропинке шли двое благообразных мужчин в белых туниках. Проходя мимо нелепых в своих громоздких куртках и рюкзаках фээспеповцев, глянули со смутным неодобрением. Поднимаясь к обрыву, тот, что с рыжей бородкой, оглянулся, недоуменно пожал плечами.
– Не желают разговаривать, – пожаловался Корякин. – Отстранили в сторону, как куклу, и все. Я всегото позвонить в консульство хотел. Это секта или реконструкция какаято античная?
– Это, Василий Викторович, мираж, стихийно наведенный. Редкий геопсихический феномен. Вы лучше в дальнейшем молчите об этом. А то лечить начнут. И вас, и нас. Пожалуйте поближе к коллективу…
Уходить не хотелось. Лазурное море радовало глаз, над волнами кружили спокойные чайки.
– Курорт, – неодобрительно сказал БеркутТомов, успевший нацепить солнцезащитные очки. Молчаливая Таисия вяло обмахивалась платочком.
Через мгновение Отдел «КП29» и эвакуированный очутились в кабинете. Мариэтта умудрилась сшибить настольную лампу, но Генка успел подхватить осветительный прибор.
– Быстро вы, – удивился координатор, пряча под куртку короткоствольный «Вереск».
Обратно доехали на автобусе. Погода казалась еще мерзостнее.
– Нужно было искупаться, – вздохнул Генка.
– И позагорать, – добавила Мариэтта. – Интересно, о чем мясник Корякин возмечтал? Местечкото крутое – Канары отдыхают.
– Устал он, – объяснил Алексей Валентинович. – Работа, рутина, писанина бесконечная. Подчиненные – идиоты. Сроки срываются. Секретарша даже кофе варить не умеет. И до скрежета зубовного хочется передохнуть. В спокойном тихом местечке. На природе. Тянет к философским размышлениям и плеску волн. Однако всех нас объединяют обязанности перед обществом, и потому мы обязаны содействовать процессам…
* * *
Таисия всетаки беспокоила.
– Тебе на месте виднее, – сказала Наталья. – И лучше тебя ни один специалист сейчас ее не чувствует. Если имеются вопросы, мы Таисию Викторовну непременно на чай с разговорами попросим. Отправляй ее прямо сегодня в медцентр. Только и еще человека пришли, чтобы женщину не травмировать. Скажем, для прививок. От чертей любую заразу подцепить можно.
– Что, болтают о нас много?
– А ты думал? Какието вы, «Боспор», шумные и вечно по правоохранительным органам проезжаетесь. Как остальные коллеги?
– Вроде ничего. Бодрые.
– Прекрасно. Ну, ты сплачивай ряды, сплачивай. Будет время, мы с Сан Санычем обязательно к вам заскочим.
Таисию охотно повез Алексей Валентинович. Вероятно, жаждал произвести впечатление своим джипищем. Ну и ладно, пусть развеется.
Проверяя усилитель, успели обсудить с Генкой античнокурортный мир. Простодушный Иванов считал, что недурно было бы туда отправиться да шашлычков пожарить. Андрей напомнил, что скользить без «маяка» занятие рискованное. Впрочем, об этом уже не раз спорили в широком кругу. Мариэтта, чуть что, начинала вопить, что, сидючи на заднице, никогда ничего не узнаешь. Экстренные спасательноэвакуационные выходы неукротимую осквернительницу могил, видите ли, не совсем устраивают.
Закончив с техникой, Генка убежал смотреть хоккей. Андрей постоял у окна – для разнообразия на город падал не опостылевший мокрый снег, а просто дождь. Тяжелые капли однообразно бухали по стеклу. Было както пустовато. Тихий коридор, сгущающаяся темень за окном. Без громогласного Алексея Валентиновича было чересчур тихо. Да и без возни Таисии на кухоньке казалось, что чегото не хватает. Раз задерживаются «прививаемые», опять придется пельмени варить.
Андрей побрел по коридору. Правда, чтото слишком тихо. Генкин телевизор не слышен, Мариэтта тоже, против обыкновения, магнитофон не врубила. В последнее время у нее то «АББА» голосит, то «Кино» с «Наутилусом» бубнят – добивает вконец старые записи девчонка. А сейчас примолкла – читает, наверное. Андрей помялся – хотелось заглянуть в простенький уют радиоузла, посидеть в свете цветных ламп, спросить, как настроение. Неудобно. Настроение у госпожи Капчаги всегда хорошее, да и живо вообразит девица себе чтонибудь… личное.
Колено ныло. Андрей прошел мимо радиоузла, стараясь ступать потише. Магнитофон там всетаки едва слышно мурлыкал. И Мариэтта над чемто хихикала. Не одна, что ли? Обрывок разговора… Андрей замер. Вот этот наглый смешок он отлично знал.
Коротко стукнул кулаком, рванул дверь. Ярость давила на виски. Сидят, обе задрали ноги на стол. Бутылка, стаканы, разодранный апельсин. Мариэтта в майкеразмахайке на восемь размеров больше, чем нужно, – под подолом светятся трусишки. ХешКе, как всегда, в выгоревших джинсах, груди изпод сорочки непристойно выпячиваются.