Окрась это в черное
Шрифт:
– Я не хотела говорить так грубо, но... в общем, да.
(Все на свете есть созидание и уничтожение. Смерть и перерождение. Так было всегда. Так было до Человека, до огромных ящеров и до Безымянных, которые были еще раньше. Все строится, процветает и гибнет. И пришла пора новых перемен.
Последние перемены случились несколько сотен тысяч лет назад, когда один умный вид обезьян рванулся вверх по лестнице
Лишенные видения Реального Мира люди стали так опасны, как и не снилось Притворщикам. Сначала Человечество разрослось, потом стало давать метастазы. Оно росло раковой опухолью, опустошая Землю ради своих потребностей, поддерживая огонь разрушения. Слепое и глухое, оно не видит приносимого им вреда, невосполнимого ущерба. С каждым поколением оно слепо несется все ближе к грани вымирания – а с ним и к гибели Реального Мира. Пришло время выправлять игру.
Слишком долго энкиду пировали на сердцах и умах Человека. Пора восстановить равновесие. И так и должно было выйти, что мечта Моргана о расе по образу своему, ради которой он стал расшатывать и без того неустойчивую систему, привела к моему сотворению.
Вселенная состоит из Утверждения – и Отрицания. Плюса – и Минуса. Хаоса – и Порядка. Если чего-то становится слишком много, центр смещается. Нас – первых из нашего рода – породили Естественный и Сверхъестественный Миры в попытке вернуть равновесие. Ты – Разрушительница, та, что должна подготовить путь, сразив демонов, угрожающих грядущей расе. Ты – повивальная бабка возрождения, расчищающая путь родам. А я – Созидательница, Мадонна, Матер Магна – мать новой плоти.
Я спарилась с двадцатью пятью мужчинами, каждый из которых обладал способностью видеть вовне. И у меня двадцать пять сыновей. В отличие от меня они проживут нормальный срок смертного. У каждого будет внутреннее зрение – в той или иной степени. Среди них будут и мощные псионики, и такие, которые лишь будут уметь находить потерянные ключи от машины. Но все они будут знать и видеть. Благодаря генетике и харизме все они будут невероятно привлекательны – по крайней мере для самок рассматриваемого вида. И если все мои двадцать пять сыновей смогут породить
–Двадцать пять? И Палмер...
(Первый мой сын от него. Ребенок усыновлен семьей министра внутренних дел Великобритании и вырастет для власти.)
– Ты чуть не раздавила разум Палмера, использовав его вот так, как жеребца.
Старуха, которая когда-то была Лит, глядит на меня спокойными золотистыми глазами, будто я сделала замечание о погоде.
(Его семя было необходимо.)
–Ладно, тебе виднее.
(У меня мало осталось времени. Моя телесная сущность распадается. Скоро я лишусь формы, останется только энергия. Я просто хотела тебя видеть...)
–Ради старых времен?
Старуха улыбается, и на миг проглядывает личико моей падчерицы, скрытое этой обвисшей плотью с морщинами. Исходящий от женщины свет разгорается ярче, она сияет звездочкой.
(Им будет нужна твоя охрана, как нужна была мне. Ты их повивальная бабка, как была и моей. Пригляди за моими детьми, Соня.)
–Как за своими.
Дзен зевает и потягивается за рулем «лендровера», когда я возвращаюсь и сажусь рядом с ним.
– Да уж, пора бы! Я боялся, что вы так никогда и не вернетесь.
– Встретила старых друзей.
– Кто-то, кого я мог бы знать, миледи?
– Нет. И перестань звать меня «миледи». Меня зовут Соня.
– Как прикажете, миледи. – Дзен показывает на маску, которая все еще у меня в руке. – А это что?
Я гляжу на этот предмет. Пустые глазницы смотрят на меня. Я подношу маску к лицу. Мир, который мне из-под нее виден, узок и отдает клаустрофобией. Маска летит в окно.
– Маска. Чтобы прятать лицо и пугать людей.
Дзен включает зажигание, и машина оживает.
– Куда теперь?
Я пожимаю плечами и откидываю спинку сиденья, забросив ноги на приборную доску.
– Мир велик, Дзен. Удиви меня чем-нибудь.
– Как прикажете, миледи.
Из дневников Сони Блу.