Окрась все в черный

Зорин Николай

И началось что-то совсем необъяснимое: гости прибывали, с цветами — все они были приглашены на день рождения, но никто (кроме Анны, сестры) не был знаком с Ингой, этой мертвой девушкой, не его любимой. Как выяснилось, они тоже и в глаза ее не видели. На какой-то момент Станислав совсем успокоился: не он один угодил в ловушку, даже при самом плохом раскладе будет лишь одним из подозреваемых — одним из шести. Но приехала милиция — и от его спокойствия не осталось и следа.

* * *

Его допрашивали

дольше всех, используя весь арсенал их иезуитских приемов. Конечно, он врал, но не потому, что преступил закон, не потому, что был замешан в убийстве, а потому, что правду рассказать невозможно, нельзя допустить, чтобы эту правду узнала жена.

— … и я подумал, что это Инга Петрова, моя одноклассница…

— У вас с ней были близкие отношения?

— Нет, что вы! Какие отношения! Мы даже в школе недолюбливали друг друга.

— Зачем же тогда пришли?

— Ну… — Он совсем запутался, не знал, как отвечать, и очень боялся. Капитан смотрел на него так, будто не просто подозревал, а нисколько не сомневался, что он и есть убийца. — Я подумал, что день рождения — только повод, на самом деле это что-то вроде встречи друзей.

— Пригласительный при вас?

— Нет! Я… его потерял. — Открытка лежала у Станислава в кармане, но признаваться было нельзя: во-первых, текст никак не соответствовал официальному тону обычного в таких случаях приглашения, во-вторых… нет, никак нельзя было признаваться.

— Понятно. А какие отношения вас связывали с пострадавшей, с Ингой Бобровой?

— Да никаких! Я не знал ее…

— Странно.

— Это какая-то ошибка! Меня пригласили по ошибке!

— Мы это выясним. — Капитан что-то записал и посмотрел на него с отвращением. — Какого пола ребенок?

— Мальчик, — не успев ничего сообразить, быстро сказал Станислав.

— То есть вы видели ребенка раньше?

— Да не видел! С чего вы взяли?

— С того, — капитан улыбнулся, — что, кроме вас, никто не смог ответить на вопрос, какого пола ребенок. Отсюда следует…

— Ничего отсюда не следует. Я так сказал, просто предположил.

— Предположили? Вы ответили слишком уверенно. У вас, значит, были основания…

— Не было! Я… Все говорили: ребенок, ребенок, — вот я и подумал, что мальчик. Я не знал Ингу Боброву, правда. И ребенка ее никогда не видел. Почему вы не верите?

— Верю. — Капитан немного помолчал. — Мальчик Бобровой — ваш сын?

— Нет, что вы! — Станислав был готов заплакать.

— Что у вас в пакете?

— В пакете? В каком пакете?

— Вы ведь пришли с пакетом? — Капитан прищурился. — Тот синий пакет в прихожей ваш?

— Ах да, я и забыл. — Станислав вздохнул с облегчением: ничего страшного. — В пакете игрушка. Подарок…

— Вашему сыну?

— Да не сын он, совсем не сын!

— Однако только вы пришли с подарком ребенку. — Капитан опять помолчал, не спуская с него пристального взгляда. — Рассказывайте.

— Что рассказывать?

— Когда познакомились, при каких обстоятельствах… Все рассказывайте.

Рассказывать? Да ведь это совершенно

невозможно рассказать, взять вот так и вынести на милицейский суд любовь всей его жизни, поведать, что у них с Ингой родился мальчик… Нет, этого никак нельзя! Да и при чем тут его Инга? Она не имеет ничего общего с этой убитой. Невозможно рассказывать, но и молчать тоже нельзя. Этот дотошный капитан так от него не отстанет, впился, словно клещ, все, даже игрушку приплел, и не скрывает нисколько, что он у них подозреваемый номер один, да что там, единственный подозреваемый. Единственный из шести. И ни капли не верит. И не поверит ничему, даже если в самом деле рассказать ему правду.

— Ну? Начнем? — Капитан достал чистый лист бумаги, положил перед собой, словно хотел показать: все, что было сказано до этого, — не имеет значения, а сейчас он ждет настоящего признания. Признания в убийстве. Но ведь это абсурд!

— Это абсурд! — закричал Станислав. — Я никогда не видел раньше эту девушку. Я попал сюда по ошибке. Это какая-то путаница. Или розыгрыш.

— Розыгрыш? — взвился капитан. — Убийство — розыгрыш?

— Я не то хотел сказать, — растерялся Станислав. — Не убийство, а то, что я… Цветы и игрушка не повод, чтобы записать меня в убийцы. Да и все принесли цветы, ведь это естественно — прийти на день рождения с цветами. Я не убивал!

— Ну, ну, ну, успокойтесь. — Капитан протянул через стол руку и похлопал его по ладони. — Разве я говорил об убийстве?

— Вы!.. — выкрикнул Станислав и задохнулся. — Вы совсем мне не верите, — жалобно закончил он.

— Так как же вам верить? Лжете, юлите, путаетесь на каждом шагу.

— Я ее не убивал.

— А я вас и не обвинял. Просто просил рассказать обстоятельства вашего знакомства с Ингой Степановной Бобровой.

— Да ведь я… — Нет, этот кошмар никогда не кончится. — Я не знал никакую Ингу Боброву.

— Другими словами, вы отрицаете знакомство с потерпевшей? — подчеркнуто спокойно и вежливо проговорил капитан.

Эта внезапная вежливость испугала Станислава даже больше, чем прежний напор. Словно в зале суда, подумал он, когда все и так ясно, когда приговор вот-вот объявят.

— Отрицаю, — равнодушным от безнадежности голосом сказал он.

— Тогда ответьте на простой вопрос. — Капитан постучал по столу ручкой, словно судья молотком, призывая к вниманию. — Почему Боброва вас пригласила?

— Не знаю, не знаю.

— И какое отношение имеет к этой ситуации Инга Петрова, на которую вы ссылались?

Какое отношение? Черт! Ну как ему объяснить, что никакого?

— Она моя одноклассница.

— Да, вы говорили. Но как вы объясните, что вместо Инги Петровой оказались у Инги Бобровой?

Глухая, непробиваемая стена. Он не тупой, нет, этот капитан, он просто над ним измывается.

— Да я же вам рассказывал.

— Рассказывали, — капитан издевательски улыбнулся, — но ведь я хочу, чтобы вы рассказали правду. И кстати, на день рождения вы были приглашены один или с женой? Она вообще в курсе, что вы здесь?