Окрайя
Шрифт:
– Эй, странный человек!
– гневно воскликнул я.
– Ты где?
Но он мне не ответил. Быть может, если бы я начал умолять его и унижаться перед ним, то он и отозвался бы. Но это не по мне! Хальдер призвал меня - и я его найду, чего бы это мне ни стоило! И я... Хрт, Макья, не оставьте!.. и я пошел - так просто, наугад. Тьма, повторю, стояла непроглядная, а место, где я оказался, было неровное и каменистое, и потому я то и дело оступался и падал в глубокие ямы, а то натыкался на встававшие на моем пути валуны... Но я не останавливался - шел. И сколько я так шел, я не знаю, ибо там, где я был, нет времени, и там, наверное,
Вдруг мне почудилось, что где-то очень далеко впереди раздаются тяжелые удары молота. Мне сразу вспомнились рассказы о несчастных, которые обречены подземцами на рабство - и потому я замер и прислушался. И долго так стоял и слушал, слушал, слушал... И догадался, что это вовсе не молот. А это меч гремит! Меч рубит по скале. И голос этого меча мне хорошо знаком... Да это же меч Лузая! И он, Лузай, зовет меня, подсказывает путь. Но...
Да! Это теперь я знаю, как погиб Лузай, и знаю, что он мне не враг, что он ушел только затем, чтобы спасти меня. Ну а тогда я думал так: а, будь что будет, что суждено, то сбудется - и двинулся вперед, на зов меча Лузая. Было по-прежнему темно, тропа была очень неровная, она сильно петляла между скал, однако Хрт поддерживал меня, и потому я ни разу не упал.
Вдруг меч затих. Зато я теперь ясно слышал шум прибоя. Что ж, хорошо! Прибой - это море, а море - это широкая, открытая дорога. Значит, Лузай был настоящим воином, он спас меня, и если я вернусь, то обязательно отблагодарю его самым щедрым образом. Ну а пока...
Когда я, кстати, был уже довольно-таки близко от берега, то услышал множество рассерженных, невнятных голосов. Судя по тому, что мне удалось разобрать, я понял, что какие-то мне незнакомые люди готовятся к отъезду и уже грузят последнюю кладь на корабль. Вполне возможно, что им со мной совсем не по пути. Однако, что еще возможнее, другого корабля мне здесь вообще никогда не дождаться! А посему...
– Эй!
– крикнул я.
– Погодите! Возьмите и меня с собой!
Незнакомые люди тотчас замолчали, а потом один из них спросил:
– Ты кто такой?
– Айга, стрелок.
Они некоторое время совещались между собой, а потом уже другой голос спросил:
– Это не ты ли был у Гуннарда и очень метко бил воронов, а после, не побоявшись, метил самого Вепря?
– Да, это я.
– Ну а сейчас ты куда собираешься?
– В Чертог. Хальдер Счастливый звал меня. И я очень спешу!
И мне ответили:
– Ну что ж, неплохо сказано. Иди! Мы ждем тебя.
И я пошел к ним, взошел на корабль. Было совсем темно, я ничего не видел. Даже весло, и то я нашел только на ощупь. И тотчас же:
– Р-раз!
– крикнул кормчий.
– Р-раз! Р-раз!
И мы гребли, гребли, гребли, гребли! Пот застилал мне глаза, я задыхался...
А вот усталости я совсем не чувствовал! И думал: так можно грести и день, и два, и пять. А хоть бы и всю жизнь! А жизнь здесь бесконечная, здесь смерти нет, нет никакой усталости, нет робости, нет даже, говорят... Так что греби, ярл Айгаслав, спеши, Чертог зовет тебя, ждет Хальдер, хей! И я, как и все остальные, греб, греб, греб, греб. Корабль шел легко, не рыскал, а ветер был попутный, ровный. А вот уже и тьма мало-помалу разошлась и небо стало серым. Но серым оно было не от того, что оно было затянуто
Здесь, впереди, прямо по курсу нашего корабля, уже виднелась черная полоска берега. Берег был низкий и, наверное, болотистый.
– Р-раз!
– командовал кормчий.
– Р-раз! Р-раз!
И мы гребли. Потом, немного погодя, увидели: над берегом поднялся черный дым.
– Ага!
– воскликнул кормчий.
– Нас заметили! Р-раз! Навались! Р-раз! Не скучай! Нас ждет Чертог!
И мы прибавили, гребли быстрей, быстрей, быстрей. Теперь, с каждым гребком вставая со скамьи, я четко видел, как на берегу забегали.
– Р-раз!
– надрывался кормчий.
– Р-раз!
Весла мелькали все быстрей. На берегу уже стояли в линию. Они и луки уже подняли. И...
Вж! Вж-вж! Вж-вж!
– в нас полетели стрелы. Тот, кто сидел возле меня, вскочил... И с хрипом повалился на скамью - стрела пробила ему грудь. Досталось и другим. И продолжало, продолжало доставаться! А кормчий:
– Р-раз! Р-раз! Р-раз! Чертог! Хей! Хей!
И мы гребли. И догребли-таки! Под днищем заскрипел песок, корабль накренился, замер.
– Хей! Хей! Чертог!
Мы стали прыгать за борт. А они все стреляли, стреляли. Мы вышли на берег. Они нас встретили. Но мы были напористей и злей - и они побежали. Мы гнали их, рубили. А берег там и вправду был болотистый, никто из них не убежал - все полегли. Когда же битва кончилась, я думал, что сейчас начнут грабить убитых - срывать с них обручья, перстни, амулеты...
Но нет, никто там никого не грабит - нет там такого обычая. Кормчий убрал меч в ножны и велел, чтобы мы строились в походную колонну. Мы построились. Я посчитал - из сорока нас теперь оставалось только двадцать. Ну что ж, значит, не каждому дано пройти весь этот славный путь до конца!
– Хей!
– крикнул кормчий, и мы двинулись...
В болото. Болото было топкое и смрадное. Мы шли и шли и шли. Тропа сильно петляла. Здесь, на земле, я быстро бы выбился из сил, а там мне было все равно, сколько идти - я там не чувствовал никакой усталости. Зато я видел, что чем дальше мы идем, тем небо над нами становится все светлее и светлее. Что ж, это добрый знак! Вот только мои ноги с каждым новым шагом все глубже и глубже проваливались в топь. А вот...
Там, где-то впереди, раздался дикий вой! А вот и топот, ржание! А вот...
Я, увязший по пояс в болоте, видел вокруг себя лишь кочки да кусты да спину идущего впереди меня воина. Я поднял меч, прикрыл им голову...
Визг! Топот! Ржание! Разящие клинки! Это отряд вооруженных всадников галопом мчался по болоту. И мчался прямиком на нас! И вот уже... Я попытался увернуться - не успел, и мне - копытом в грудь! И я упал. А мне по голове копытом! По спине! Еще! Еще! Еще!..
Очнувшись, я с трудом поднялся. Кочки, кусты вокруг. Воин, который шел впереди меня, бесследно исчез. А остальные где? Я что ли, один здесь остался?!