Округ Форд. Рассказы
Шрифт:
— Да я напился, — с гордостью ответил Мак. — Домой пришел поздно, поскользнулся на льду, упал и расшиб голову.
Спины Баннингов мгновенно выпрямились. Все обратились в слух.
А Мак меж тем продолжал:
— Только не говорите мне, ребята, будто не слышали об этом в мельчайших подробностях. Лайза свидетель. Она всем успела рассказать.
— Мак, прошу тебя. — Лайза уронила вилку.
«Ребята» так и замерли, все до одного. Лишь Мак с непринужденным видом отпилил кусок резинового цыпленка, сунул в рот и стал энергично жевать.
— Просишь? О чем это? — пробормотал он с набитым
— О Боже! — так и ахнула Лайза.
— И о том, что я ночевал в конторе. Ведь все теперь знают об этом? — добавил Мак. — «Не смей больше приходить домой, потому как еще раз можешь поскользнуться, упасть и все такое прочее. Или же в пьяном виде избить девочек. Как знать?» Верно, Лайза?
— Довольно, Мак, — властным голосом приказал отец.
— Да, сэр, слушаюсь, сэр. Черт, цыпленок практически сырой. Кто его готовил?
Тут вмешалась теща. Спина прямая как палка. Бровь дугой.
— Я готовила, Мак. Еще претензии к еде будут?
— Да целые тонны претензий! Впрочем, черт с ней, с едой.
— Выбирай выражения, Мак, — сказал отец.
— Теперь вы понимаете, что я имела в виду, — поспешила воспользоваться моментом Лайза. — Он совершенно опустился.
Все мрачно закивали. Хелен, младшая дочь, тихо заплакала.
— Тебе нравится это повторять, верно?! — завопил Мак со своего конца стола. — То же самое ты говорила консультанту. Ты всем и каждому твердишь именно это. «Мак разбил свою чертову башку и потерял остатки разума». Вот дерьмо!
— Я не намерен терпеть подобные выражения за столом, — строго произнес отец. — Прошу тебя уйти.
— Пардон. Буду просто счастлив уйти. — Мак поднялся и резко отодвинул стул. — И еще. Думаю, вы будете рады узнать, что я больше никогда не вернусь. То-то будет праздник для всего семейства!
За столом сгустилось молчание. Мак вышел из комнаты. Последнее, что он слышал, — это голос Лайзы:
— Мне жутко неудобно…
В понедельник Мак пересек площадь и вошел в большое здание юридической конторы Гарри Рекса Уоннера, своего друга, который, вне всякого сомнения, слыл самым зловредным адвокатом по разводам округа Форд. Гарри Рекс, громогласный и дородный скандалист, вечно жующий вонючие черные сигары, орал на секретарш, рявкал на клерков в суде, жестко контролировал списки всех судебных дел, унижал судей и наводил страх и ужас на каждую разводящуюся пару вне зависимости от того, чьи интересы защищал. Его контора походила на свалку: в приемной громоздились коробки с делами и мусорные корзины, переполненные бумагами, на стеллажах скопились горы старых журналов, под потолком плавали густые клубы синего табачного дыма, толстый слой пыли покрывал мебель и книжные полки, а у входной двери в кабинет терпеливо ждали самые разнообразные клиенты, о которых он забыл напрочь. Это место напоминало зоопарк. Никаких часов приема не существовало. Откуда-то непременно доносились чьи-то отчаянные крики. Непрерывно звонили телефоны.
— Слышал, ты у нас пошел в разнос, парень, — начал Гарри Рекс, когда они встретились у двери в его кабинет. Просторная, без окон, комната была расположена в глубине здания, подальше от томившихся в ожидании клиентов. И здесь тоже было полно книжных полок, ящиков с картотеками, разного бумажного хлама, увеличенных снимков, а стены украшали фотографии меньшего формата, довольно потрепанные. Почти на каждом красовался Гарри Рекс с ружьем в руках — стоит и, улыбаясь, смотрит на поверженное им животное. Мак не помнил, когда заходил сюда последний раз, но был уверен: с тех пор ничего не изменилось.
Они уселись. Гарри Рекс — за массивный письменный стол с горами бумаг по краям, готовых вот-вот свалиться на пол. Мак устроился в старом полотняном кресле, угрожающе пошатывавшемся при малейшем движении.
— Просто расшиб голову, вот и все, — сказал Мак.
— Выглядишь ужасно.
— Спасибо.
— Она уже подала?
— Нет. Только что проверил. Сказала, что адвокатом у нее будет какой-то тип из Тьюпело; здешним она, видите ли, не доверяет. Не собираюсь драться с ней, Гарри Рекс. Пусть забирает все: девочек, дом и то, что в нем находится. Я объявляю себя банкротом, закрываю лавочку и уезжаю.
Гарри Рекс неспешно отрезал кончик очередной черной сигары и вставил ее в уголок рта.
— Да ты действительно пошел вразнос, мальчик. — Гарри Рексу было пятьдесят, но казалось, что он гораздо старше и мудрее. К более молодым мужчинам он привык обращаться со словом «мальчик», как бы подчеркивая тем свою симпатию.
— Давай назовем это кризисом среднего возраста. Мне сорок два, по горло сыт этой адвокатской практикой. Брак оказался неудачным. Карьера тоже не заладилась. Пришло время перемен, смены декораций.
— Послушай, мальчик, я был женат три раза. Избавиться от женщины — это еще не причина все бросить и бежать.
— Я не за советами к тебе пришел, Гарри Рекс. Хочу нанять тебя для проведения бракоразводного процесса и процедуры банкротства. Все необходимые бумаги уже подготовил. Так что зови одного из своих лакеев, пусть все посмотрит и оформит как полагается.
— Далеко ли собрался?
— Как можно дальше отсюда. Пока точно еще не знаю, но сообщу тебе, когда окажусь на месте. А если нужно будет, всегда смогу вернуться. Имею полное право, я ведь отец.
Гарри Рекс еще глубже погрузился в кресло. Выдохнув дым, он окинул взглядом горы беспорядочно сваленных на полу папок, потом посмотрел на телефон, где мигало сразу пять красных огоньков.
— Возьмешь меня с собой? — вдруг спросил он.
— Извини. Ты должен остаться здесь и быть моим адвокатом. У меня в работе одиннадцать разводов, почти все дела бесспорные. Плюс еще восемь банкротств, одно усыновление, два раздела недвижимости, одна автомобильная авария, один иск рабочих к компании-нанимателю и два дела по оспариванию прав на мелкий бизнес. Общая сумма вознаграждения составит около двадцати пяти тысяч долларов — получить их можно будет через полгода. Хочу, чтобы ты забрал у меня все эти дела.