Окруженец
Шрифт:
А я лежал и молча, смотрел на нее, как истукан. Черт возьми, она прекрасна! Я даже глаза прикрыл, чтобы не смотреть на нее, но это было выше моих сил. А когда открыл глаза, то увидел, что Ольга приближается ко мне. Она, молча, постояла, глядя на меня, потом наклонилась и поцеловала в губы. Я решительно схватил ее за плечи и повалил на кровать, но в это время хлопнула входная дверь, и в дом буквально ворвались пацаны. Ольга быстро вскочила и поправила растрепанные волосы:
— Что случилось?
Но они ничего не ответили, они просто играли в догонялки. Мальчишки быстро обежали вокруг стола и, таким же вихрем, выскочили на улицу. Первый порыв у нас остыл, но у меня уже было ощущение
Зашли мальчишки:
— Мам, можно мы еще погуляем?
— Никаких гулянок, давайте ужинайте, и быстро спать!
— Ну, мам!!!
— Никаких «мам», кому я сказала!
Они с сожалением сели за стол и стали нехотя жевать. В это время стелила постели и, обращаясь ко мне, она крикнула:
— Тебе где постелить, Витя?
— А сено есть у тебя в сарае?
— Есть, только прошлогоднее, нынче еще не косили.
— Ничего страшного, постели мне там.
— Хорошо!
Она ушла в сарай, я тоже вышел на улицу и стоял, слушая тишину. В это время Ольга окликнула меня:
— Витя, ты где? Иди сюда!
— Сейчас!
Я медленно, сдерживая себя, зашел в сарай. Там было уже темно, но я увидел светлое пятно и пошел на него. Передо мной внезапно выросла Ольга, положила руки на плечи, и мы стали исступленно целоваться. Потом она легонько оттолкнула меня:
— Поду мальчишек посмотрю, потом приду, жди!
— Постарайся быстрее!
Ольга улыбнулась:
— Как заснут детки, так и приду. Не торопись, а то успеешь.
И она выбежала из сарая, я тоже пошел к дому, мне нужно было забрать свое барахлишко и оружие. Потому, что любовь любовью, но идет война, и от этого никуда не денешься. Потом я разделся, лег и стал ждать Ольгу. Сено, хоть и прошлогоднее, пахло приятно, а где-то в углу шебаршились и попискивали мыши. И под эти запахи и звуки я, незаметно для себя, задремал. Проснулся я от того, что кто-то навалился на меня! Я провел боевой захват, но ощутил под руками податливое женское тело:
— Витенька! Ты что, мне же больно!
Окончательно проснувшись, я жарко зашептал ей на ухо:
— Олюшка! Прости, прости меня, дурака!
А оголодавшие руки уже гладили и мяли горячее тело. Она не противилась и не отстранялась, а, наоборот, тоже ласкала меня! Наконец, мы слились в единое целое, это было так сладко, что мы почти теряли сознание. Потом мы лежали, обнявшись, и никак не могли отдышаться. Немного успокоившись, мы начали снова потихоньку ласкать друг друга, и счастье повторилось вновь. Это было, действительно, счастье! И это повторялось раз за разом, я уже потерял ощущение времени, оно как будто остановилось для меня, да и для Ольги, наверное, тоже. За все это время мы не сказали друг другу ни единого слова. Слова нам были не нужны, за них говорили наши руки и разгоряченные тела. Забылись уже под утро, когда сквозь щели сарая начал проникать зыбкий свет.
21
Мне снилось, что я скачу на лошади, но голова у меня как-то странно мотается из стороны в сторону. И сквозь сон я услышал далекий голос:
— Витя, Витя, очнись!
Я с большим трудом разлепил веки. Ольга стояла передо мной на коленях и трясла за плечи:
— Немцы, Витя!
Я подскочил, как ошпаренный. Ольга принесла мою, уже высохшую, одежду, я начал торопливо одеваться, а она в это время рассказывала:
— Это Осип сейчас прибежал. Говорит, что слышит звук моторов со стороны станции, напуганный такой! Господи, неужели кто-то узнал про тебя и немцам успел доложить? Не верю я в это,
А я уже успел полностью одеться и привлек к себе Ольгу:
— Не бойся, я рядом, в обиду тебя и твоих детей не дам.
Я нежно поцеловал ее и побежал через огороды в сторону леса. А звук моторов все ближе и ближе. Да, действительно, или у них какая-нибудь акция, или они меня хотят прихватить за жабры. Вообще-то, насчет меня это маловероятно. Немцы тогда бы все сделали тихо, без лишнего шума. Что же, будем посмотреть, как говорил один мой знакомый.
Я снова выбрал дерево повыше и с густой листвой, чтобы не сидеть, как аист на столбе. Черт возьми, если так дальше пойдет, то скоро начнется обратное превращение из меня в обезьяну какую-нибудь, например, в шимпанзе. В зеленой фуражке и с автоматом в волосатых лапах. Ну, тут я уже хватил, конечно, через край, чего только в башку не лезет!
А в деревне, надо сказать, было такое местечко, что-то вроде площади. С колодцем посередине. И оно очень хорошо просматривалось с моего поста. Ага, вот и немцы появились, сначала подъехал мотоцикл, потом легковушка и тупорылый грузовик с солдатами. Из «опеля» вышла парочка каких-то чинов, один из них что-то пролаял, солдаты попрыгали из грузовика и рассыпались по всей деревне. А начальство осталось под охраной мотоциклетного экипажа. Я, конечно, хорошо устроился, но вся деревня мне была не видна, и что там происходило, было неизвестно. Похоже, что немцы сгоняли людей на площадь, опять, наверное, будут болтать о своем «новом порядке». Хорошо, если так! Вот тут-то к высоким чинам и подбежал полицай Осип, вскинул руку в нацистском приветствии, что-то сказал и стал переминаться с ноги на ногу. Это у него, наверное. Что-то вроде нервного тика. Волнуется он так. Офицер еще что-то спросил через переводчика, Осип заговорил, разводя руками и мотая головой в сторону станции. Начальник удовлетворенно кивнул, жестом приказал замолчать и обвел взглядом уже согнанный в толпу деревенский люд. Он поднял руку вверх и начал гавкать, а переводчик говорил уже человеческим языком, причем довольно громко, поэтому я тоже прослушал эту речь:
— Мужики и бабы! Подданные Великой Германии!
После этих слов я не выдержал и плюнул в его сторону:
— Вот сволочь лупоглазая!
Действительно, его глаза чем-то напоминали лягушачьи. Такие я уже видел в первый день войны. А, между тем, фашист продолжал:
— Вы должны понимать, что становитесь цивилизованными людьми, поэтому должны подчиняться новому порядку. Потому, что он несет всем полное освобождение от большевистской заразы. В лесах начали появляться бандиты, они всегда действуют не по правилам войны, нападают из-за угла и убивают немецких солдат и офицеров. Поэтому, при появлении этих, так называемых, «партизан», вы обязаны сообщить об этом командованию немецкими оккупационными силами. В противном случае виновные будут повешены, а члены их семей будут отправлены в Германию.
Немец продолжал все в том же духе, надоел уже порядком. Я решил осмотреть деревню, у меня было ощущение того, что здесь не все правильно, что-то не сходится. Несколько автоматчиков, между тем, шныряли по покинутым домам, в надежде отыскать какое-нибудь съестное. Вот тут до меня дошло — в деревне не было видно ни одной курицы, и за все время я не слышал петушиного крика. Вот ведь, гады, даже полицаям своим ничего не оставили.
Осип-то, последние яйца приносил вчера ко мне, все-таки, наверное, неплохой мужик, и немцам пока не выдает. Хотя, может быть, у него свои планы. Но скорее всего, что нет. Не похож он на хитрожопого, просто замученный, боязливый мужичок. И семья ему дороже всего на этом свете.