Окрыленные верой
Шрифт:
Получив помощь от Бога, я до сего дня стою, свидетельствуя малому и великому, ничего не говоря, кроме того, о чем пророки и Моисей говорили, что это будет, то есть что Христос имел пострадать и, восстав первый из мертвых, возвестить свет народу иудейскому и язычникам.
Тогда правитель Иудеи Фест громким голосом сказал:
– Безумствуешь ты, Павел! Большая ученость доводит тебя до сумасшествия.
– Нет, достопочтенный Фест, я не безумствую, но говорю слова истины и здравого смысла. А, ты, царь Агриппа, веришь ли пророкам? Знаю, что веришь.
Агриппа сказал : ты немного не убеждаешь меня сделаться христианином.
– Молил бы я Бога, чтобы мало ли, много
О, как был я счастлив, когда царь вынес решение в противовес первосвященнику: «не виновен, ничего достойного смерти и уз на нем нет, но так, как сам хочет предстать пред кесарем Августом, то отправим его в узах в Рим, для суда, как Римского гражданина».
Вот и все. Что из этого рассказать Публию. Что выделить главное, а что второстепенное? Как долгие годы болел душой о созданных церквах, поддерживал их, растил духовных сынов,
как мать был им, отказавшись от плотской любви, семьи, всего себя посвятил Богу. Как птица летал по миру, возвещая Евангелие, тысячи километров исхоженных дорог. Мятежи из-за нового учения, избиения палками, побивание камнями с желанием убить, темницы и крепости, и великая радость от того, что труд не пропал даром.
Церковь Христова жива, несмотря на гонения, Христос жив и невидимо присутствует рядом с каждым, кто призывает Его имя. Что из этого поведать начальнику Мелита? Как донести до него смысл Христова учения?
Беседа за ужином с Публием затянулась тогда до утра.
Прошла зима. Три долгих месяца на острове. Солнце грело все теплее и теплей. Наконец, решено было плыть на зазимовавшем на острове корабле « Диоскуры» из Александрии. Павел с узниками и сопровождавшая его стража вышли в море. Впереди был Рим.
Послесловие
Апостолы Павел и Петр вместе с братьями создали большую христианскую общину в Риме и первые христианские церкви.
Павел умер мученической смертью в Риме в конце 67 года во время жестоких гонений на христиан со стороны Римского императора цезаря Нерона, ложно обвинившего христиан в поджоге вечного города. Христиане были отданы на съедение львам на арене цирка. Павел, имеющий возможность бежать из Рима, решил разделить участь своих братьев по вере. Павел был обезглавлен. Петр – распят.
Апостол Павел проповедует перед царем Агриппой Худ. В.Васнецов
Рассказ 67
Откровение
Огромные волны разбивались о скалы острова. Море бушевало и ночью. Его шум не давал Иоанну уснуть. Что-то угнетало, томило его, гнало из дома, стены которого казались тесными и мрачными. Воскресное утро. Берег пуст. Мутные зеленые громады, рождающиеся там, где небо соприкасается с морем, набегая на желтый песок, жадно уносят с собой все, что попадается на их пути. Сильный ветер гонит их, а холодное солнце сквозь низкие облака, почти не греет, отражается на волнующейся воде перламутровыми бликами.
Иоанн, кутаясь в старенький хитон, присел на камень. Как всегда, нахлынули воспоминания. Теперь он жил только прошлым, переосмысливая свою жизнь, переживая многократно свой час расставания с землей и встречи на небесах, все обыденное, повседневное, никогда не занимали его ум, он жил почти автоматически, выполняя лишь необходимое для
Привезли его на острове Патмос в ссылку, словно разбойника. Бог сохранил ему жизнь, знать не все еще сделал. Многих апостолов убили за свидетельство об Иисусе, Петра распяли, Павла казнили, рассеялись по миру ученики. Не поверили палачи, ни в божественность Христа, ни в воскресение Его. Сколько лет прошло с тех пор, сколько воды утекло, сколько песка намыли волны. Состарился Иоанн, а память цепкая, и ум, как у молодого. Все на острове за советом к нему идут. «Счастье, – думал Иоанн, – что Христово учение живо, что весть об Иисусе вопреки сильным мира сего дошла до людей. «Я создам церковь и врата ада не одолеют ее», – вспомнил он слова Иисуса, воистину, сколько церквей создано, какое течение пошло.
Неожиданно сзади него раздается громкий, словно труба, голос: « Я есмь Альфа и Омега, первый и последний», – Иоанн
вскочил на ноги и обернулся, чтобы увидеть, кому принадлежит сей голос. Но что это? – перед глазами cреди семи золотых светильников он увидел, да-да, именно увидел подобного Сыну челове-ческому. Голова Его и волосы были белы, как снег, и очи Его, как пламень огненный. Лицо Его, как солнце, сиявшее в силе своей, ноги Его подобны раскаленному халколивану, и голос Его, как шум многих вод. В руке своей Он держал семь звезд. Иоанн в страхе пал к ногам Его, как мертвый. « И Он положил на меня десницу Свою и сказал мне: не бойся; Я есмь Первый и Последний, и живый; и был мертв, и се, жив во веки веков.
Напиши, Иоанн, что ты видел, и что есть, и что будет пос ле сего.» ( Иоан.1).
Иоанн выполнил все, Что поручил ему Иисус, он стал свидетелем Его перед народами …
«И я также свидетельствую всякому слышащему слова пророчества книги сей: если кто приложит что к ним, на того наложит Бог язвы, о которых написано в книге сей. И если, кто отнимет что от слов книги пророчества сего, у того отнимет Бог участие в книге жизни…», – Мартин глубоко вздохнул и закрыл книгу «Откровение».
Апрельский воздух освежал, а душа горела волнением и предчувствием ответственности момента. Карета остановилась у стен рейхстага. «Что сказать, чтобы король Карл понял, — размышлял Мартин, – как донести до монарха, что так жить больше нельзя, что свободный человек не может и не должен подчиняться лживым и продажным вождям духовенства, искажающим и не исполняющим заповеди Христового учения, в котором наставляют других. Необходимость реформы витает не только в воздухе Германии, но и во всей Европе. Император молод, он сможет понять, ведь многие князья поняли это».
Иоанн на острове Патмос
Карл V встретил университетского профессора вопросом:
– Мне известно, что с января 1512 года, святая церковь отлучила Вас за еретическое учение. С тех пор прошло девять лет, изменили Вы свои умонастроения или продолжаете настаивать. Да или нет?
– Ваше величество, мои взгляды основаны на текстах Священного писания, которое я почитаю превыше всего. Я никогда не отрекусь от них до конца дней своих.