Оксюморон

Альмукаев Максим

– Как талисман команды, нарочито смиренно ответил я.

– Какой команды? – удивилась Лена посмотрев на меня.

– Той, что забивает миллиардные голы в ворота швейцарских сейфов – пробурчал я вставая из-за стола и направляясь к холодильнику.

– Он тебе что, не нравиться?

Я пошёл на попятную и сделать попытку помириться.

– Да нет, Леночка,– сказал я, остановившись на пол пути к холодильнику – как человек он мне скорее всего даже понравился бы если бы нас кто-нибудь друг другу представил, но как политик… – я посмотрел на неё не зная, как сделать переход к сути более мягким, но решил действовать на пролом.

– Что как политик?– спросила моя супруга, нахмурив брови, при этом сложив руки на груди.

– Извини

дорогая – сказал я с улыбкой – но мне хотелось бы чтобы граждане этой страны и ты в том числе, я подошёл к ней и взял её руку, до этого лежащую на столе и поцеловал её, к нему относились правильно.

– Интересно что в твоём понимании значит относится правильно? – пробурчала Ленка, надменно вздёрнув свой аккуратненький носик.

– А относится правильно, в моём понимании, значит, относится к нему как к менеджеру, призванному блюсти и отстаивать повсеместно и ежесекундно интересы своего народа наши с тобой, в том числе интересы. Но сдаётся мне, что пока он нас использует больше чем мы его. Уж больно часто он для занятого человека мелькает в кадре, ты не находишь? Она пожала плечами, но было видно, что мой вопрос поставил её в затруднение. Я решил закрепить успех. Как говорят в Китае: – лучшая власть- это власть, когда подданные не знают, как зовут их правителя.

– Много ты понимаешь! – огрызнулась Ленка.

А потом после всё утро демонстративно не разговаривала со мной. Мне показалось, что очередной конфликт был спущен на тормозах.

Но, как известно, у любого ”НО”, есть своя “Н” и есть своя “О”. Под пеплом костра, так и не превратившегося в то утро в пожарище оказался-таки подлый уголёк, из тех, которые превращают в ненужный хлам все девяносто девять и девять десятых приложенных усилий. В качестве казуса белли был использован протекающий старый кран в ванной.

– Нормальный мужик давно бы уже починил, – громко отчитывала меня Ленка, когда промучившись с краном несколько минут была вынуждена призвать меня на помощь.

Я ответил ей как можно более непринуждённо, что возможно нормальный мужик и починил бы, потому, что я, как не нормальный, порывался сделать это добрых раз сто. И сделал бы давно, если бы меня не останавливала всякий раз моя любимая супруга, для которой сойдёт и так, ибо этот паршивый кран является видите ли памятью об её любимом отце. В следующий момент в мою сторону устремился совок для уборки мусора. А дальше всё как у всех.

Не стану перечислять всех взаимных упрёков которые мы выложили перед друг другом.

– Чтоб я еще раз связалась с такими как ты после тебя!
– произнесла со злостью жена после того как я не выдержав бросил в сердцах, что ухожу из дома.

– Ну что же, дорогая, сказал я, чувствуя, как во мне поднимается ледяная и неподвластная моей воле волна гнева, пойду передам, мужикам вроде меня, что бы за мной к тебе очередь не занимали!

На Ленку смотреть стало страшно. От некогда любимого мною лица теперь ничего не осталось. Теперь это была маска злобы. После этих слов я вылетел из квартиры, едва успев увернуться от летевшей в меня фарфоровой чашки, громко хлопнул дверью. Спускаясь вниз на лифте, я чувствовал, как меня охватила дрожь. Я ненавидел жену в тот миг как может ненавидеть, наверное, только усталое сердце, обманутое в своей осенней запоздалой нежности.

ГЛАВА 2

Одним словом, началась наша совместная с женой жизнь с политики и закончилась тоже политикой. И надо было мне кусаться с ней из-за такой мелочи, думал с досадой я, подумаешь, президент ей понравился. Бабам, я слышал, вообще нравятся мужики при власти. Это у них вроде даже заложено на генетическом уровне. И потом, если говорить честно, то на фоне президента я и впрямь выгляжу не очень выигрышно. Не говоря о том, что прошло вот уж две недели как магазин, в котором я работал охранником, закрылся в связи с экономическим кризисом, и я остался без работы. Да

и с фасадной точки зрения было к чему приложить усилия, ибо у меня появился ощутимый животик. Должно быть сказывалось увлечение пивком. Да и зарядки надо делать каждое утро, а не раз в месяц. Чего удивляться, что моя супруга, вполне ещё молодая женщина, обратила своё внимание на здорового, подтянутого мужика, который, при этом состоял ещё и при власти, а уж то что у него водились деньги так это уж точно. Истина, как известно, не требует доказательств, но требует труда в её постижении. Это я к тому, что мне раньше нужно было думать головой, тогда возможно бы сидел бы сейчас дома на диване перед телевизором, а не слонялся бы сейчас по душному городу не зная где приклонить головы.

Мне вдруг вспомнилась одна из наших с Леной бесед после очередного просмотра телевизора:

– Тебе таким как он никогда не стать – сказала обиженно Ленка, после моей очередной колкости в адрес президента.

– конечно не стать, ответил я, у него всё есть. А у меня что есть? Даже квартира в которой я живу и то твоя.

– Лёшик, у тебя сейчас хорошее настроение? – сказала она грустно глядя на меня.

– Хорошее, – ответил я, не ожидая подвоха.

– Ты уверен в своём настроении?

– Уверен.

– А хочешь, Лёшик, я сейчас испорчу тебе твоё настроение всего лишь несколькими словами?

– Попробуй, – ответил я.

Она подошла ко мне и заглянула мне прямо в глаза.

– Знаешь, – сказала она, – что вас, я имею в виду таких как ты с ним, различает?

Мне показалось тогда, что в её спокойном голосе я услышал нотки отчаяния. – Ну и что же, – изобразил я избыточную озабоченность на лице.

– А-то, – она кивком головы указала в сторону телевизионного экрана, – что имея возможность есть по сто раз в день, он держит себя в прекрасной физической форме. А ты и тебе подобные, не умея толком наесться всего-то три раза в день, через несколько лет после свадьбы становитесь похожими на неуклюжих жирных тюленей.

Я, признаться, некоторым образом, с какого-то времени стал забывать, что у меня имеется, то что принято называть мужским самолюбием. Однако слова моей супруги отчётливо проявили, что подобная, ну скажем так опция во мне мало того, что предусмотрена природой, но и вполне работоспособна. Её последняя фраза включила свет в моей голове. Моё настроение и впрямь в тот миг свернулось в коврик. Помнится, я что-то пробурчал в ответ. Но что именно сейчас уже не припомню. Зачем я сейчас вспомнил всё это? Не знаю. Наверное, за тем чтобы попытаться снова прожить пусть даже только в собственной фантазии, наиболее яркие моменты собственной уже прежней семейной жизни. Один умный человек говорил, что поскольку человеческая жизнь – субстанция, не имеющая по природе своей притязаний на повтор, то сам человек как очаг этого духовно-биологического процесса лишён возможности судить о правильности или ложности спонтанных своих деяний, из которых в сущности жизнь и состоит: каждый раз в нашем распоряжении лишь одна попытка сделать выбор, и ни одного шанса на повтор прецедента. Все-таки жизнь – не лабораторный эксперимент. И всё-таки я бы, наверное, много дал чтобы вернуться на несколько часов назад и всё изменить.Я шёл вперёд и думал, что в сущности моя супруга права, и тогда перед телевизором, и сегодня утром на кухне.

Извини меня читатель я кажется в пылу речи, забыл представиться. Спешу исправится. Меня зовут Носков Алексей Иванович. Мне следовало бы, пожалуй, начать с того, чтобы набросать свой словесный портрет, но как говаривал в подобных ситуациях Иван Бунин, “прежде чем начинать описывать свою жизнь, необходимо прежде всего дать понять читателю в итоге какой жизни я появился на свет. Всё-таки надо же прежде всего сказать если уж не о вселенной, в которой я появился в её известный миг то хотя бы о своей стране”. Но дабы не уходить слишком далеко, я расскажу о том городе в котором я родился и по одной из улиц которого теперь я еду.