Октябрь: Однажды в октябре. Время собирать камни. Вся власть Советам!
Шрифт:
– Воистину марсиане! – пробормотал контр-адмирал Пилкин, когда разглядел лица бойцов, покрытые устрашающей раскраской из черных полос, словно это какие-то индейцы из прерий САСШ. Быстро рассредоточившись, не говоря худого слова, они взяли под контроль носовую часть корабля.
Последним, на чем-то вроде подвесного кресла, опустили человека в черной флотской форме. Рыбак рыбака видит издалека. Если первые из незваных гостей походили скорее на кубанских пластунов или на головорезов из пехотных охотничьих команд, то этот последний был, несомненно, морским офицером, причем в немалых чинах.
Успокоив
– Михаил Коронатович, разрешите представиться: капитан 1-го ранга Сергей Петрович Иванцов, начальник штаба особого соединения контр-адмирала Ларионова. Виктор Сергеевич просил, чтобы вы с обратным рейсом выслали к нему своего офицера для установления связи.
– Очень приятно, Сергей Петрович, – Бахирев немного растерянно пожал Иванцову руку. – Ну хоть что-то тайное станет явным. Скажите, Сергей Петрович, а что это за люди прибыли вместе с вами?
– Виктор Петрович осведомлен о том печальном падении дисциплины, произошедшем на русском флоте, и, во избежание каких-либо эксцессов, снабдил меня надежной охраной. Если кто-то не захочет во исполнение циркуляра Центробалта подчиниться вашему приказу, то эти ребята моментально разъяснят ему политику партии большевиков и товарища Сталина. На пальцах.
Но, Михаил Коронатович, вертолет не может висеть в воздухе вечно. Вы уж определитесь поскорее – кто будет отправлен делегатом связи на нашу эскадру. Могу сказать сразу, на нашем большевистском флоте царит жесточайшая дисциплина, и вашему представителю совершенно нечего опасаться.
– Вертолет – ах да, значит, так это называется, запомним! – вице-адмирал Бахирев повернулся к своему давнему другу и соратнику контр-адмиралу Пилкину: – Владимир Константинович, я думаю, что именно вам нужно слетать к загадочным «марсианам» и увидеть все своими глазами. Ступайте, и да хранит вас Господь!
12 октября (29 сентября) 1917 года, 10:05. Балтика, ТАКР «Адмирал Кузнецов»
Контр-адмирал Владимир Константинович Пилкин
Я приник к квадратному иллюминатору летательного аппарата. Корабль, к которому мы приближались, выглядел весьма непривычно для меня. Я знал о попытках военно-морских офицеров САСШ совершить взлет и посадку с палубы линейного корабля «Пенсильвания» и о переоборудовании в Британии недостроенного линейного крейсера «Фьюриес» в авианосец.
Но корабль, который я увидел сегодня, просто потряс меня своими размерами и необычностью конструкции. Во-первых, он был огромен, во-вторых, палуба его была плоской, как ипподром.
Корабль лежал на серой глади Балтийского моря, а над его мачтой, вызывая во мне законную гордость за русский флот, развевался Андреевский флаг. На палубе корабля, к которому мы подлетели на нашем странном летательном аппарате, шла какая-то малопонятная мне деятельность. Громадные самолеты, больше похожие на наконечник копья, транспортировали по палубе небольшие машины. Несколько винтокрылых стрекоз кружились в воздухе.
Еще чуть дальше, на глади моря,
Лишь только колеса нашего аппарата коснулись палубы морского гиганта в районе кормы, рев двигателей стал стихать, а лопасти – постепенно замедлять вращение. Я вылез наружу, пригибаясь от ветра, и внимательно осмотрелся.
Картина была фантасмагорическая. Борт корабля был как минимум в два раза выше борта «Баяна», море плескалось где-то далеко внизу, и у меня появилось ощущение, что я стою на плоской крыше огромного дома. Тем временем мотор винтокрыла умолк. Обернувшись, я увидел, как аппарат складывает лопасти, а подъехавшее к нему маленькое смешное авто оранжевого цвета берет его на буксир.
Я не знал, что мне делать дальше и куда идти. Но тут ко мне подошел молодой лейтенант и, козырнув, представился:
– Вахтенный офицер старший лейтенант Снегирев. Господин контр-адмирал, командующий эскадрой контр-адмирал Ларионов ждет вас. Прошу следовать за мной.
Не успели мы сделать несколько шагов, как вдруг совсем рядом раздался оглушительный вой и грохот. Я посмотрел в сторону бака, откуда доносился этот звук. Из-за перегораживающих палубу металлических щитов поднялось мерцающее марево раскаленного воздуха. Потом из-за одного щита вперед рванулся один из тех похожих на наконечник копья аппаратов. Быстро пробежав по короткому отрезку палубы, он подпрыгнул на задранном вверх носу, но вместо того чтобы упасть вниз, начал карабкаться все выше и выше в серое балтийское небо. И тут я понял, что этот аппарат – аэроплан совершенно новой конструкции. Под крыльями этого аэроплана гроздьями висели какие-то округлые предметы, делающие его похожим на возвращающуюся с рынка хозяйку, – это бомбы, догадался я. Следом за ним стартовали еще два аэроплана.
– На Либаву пошли, – проводил аэропланы взглядом мой сопровождающий, – будет сегодня у немцев дискотека!
Я хотел было спросить у старшего лейтенанта, что такое дискотека, но не стал. По тому количеству бомб, что понесли на Либаву эти аэропланы, было и так понятно, что тамошний германский немецкий гарнизон ожидают большие неприятности.
Контр-адмирал Ларионов встретил меня в довольно просто, пожалуй даже аскетично обставленном адмиральском салоне.
– Добрый день, Владимир Константинович, – приветствовал он меня, пожимая руку, – как долетели?
– Спасибо, Виктор Сергеевич, – ответил я, садясь в предложенное мне кресло, – долетел я нормально, если не считать того, что подобное воздушное путешествие я совершаю первый раз в жизни. Самое главное, что все мои кишки остались при мне, ничего не вытрясло. Скажите, чем мы обязаны столь неожиданному визиту и, откровенно признаюсь, столь своевременной помощи? Лично меня несколько беспокоит и тайна происхождения вашей эскадры, и ее, эээ… большевистский статус. От господ Ульянова и его окружения лично я не жду ничего хорошего для России.