Олаф-сотник
Шрифт:
– За горы?
– Сайка посмотрел на север, но облака скрыли вершины.
– А что, и я пойду с тобой за горы! Вик, ты пойдешь?
– С тобой, атаман, куда угодно!
– весело откликнулся джет.
– Все пойдем! Вот только ладью через перевалы не протащить.
– А, ерунда!
– отмахнулся Сайка.
– Новую построим. Ведь у вас есть реки, мне Стас рассказывал про тех речников, что его к веслу приковали и кнутом били. Я бы построил ладью, и перетопил их всех!
– Выпьем за это, - потребовал Олаф.
– Речники - предатели! Слуги
Люсьен потянулся к кувшину, но опрокинул сосуд. Сайка визгливо расхохотался, Вик побежал за новой порцией. Остаток вечера Олаф не слишком хорошо помнил, а у Зижды спрашивать постеснялся.
2
Ладья довольно быстро достигла устья Каменки, потом началось долгое продвижение вверх по течению узкой реки. Джеты и здесь чувствовали себя в безопасности - берега были усыпаны валунами, очень неудобными для смертоносцев, и прыгнуть на корабль восьмилапые не могли. Атаман уснул, рядом с ним сидел бдительный Вик. Олаф и Люсьен, не получившие никаких указаний на этот счет, улеглись рядом, завернувшись в прихваченные стражником одеяла.
Утро не принесло никаких изменений - все такие же узкие, усыпанные валунами берега. Гребцы, не получившие новой команды, продолжали хрипеть похабную песню, иногда звучавшую громче. Это означало, что заступила новая смена. Атаман утром был неразговорчив, предпочел уйти на мостик и провел там почти весь день.
Олаф и Люсьен отчаянно скучали. Стас время от времени навещал друзей, но среди джетов чувствовал себя более своим, да и развлечь их ничем не мог.
– А ему нравится быть джетом, - заметил Люсьен.
– Восьмилапых боится. Может, оставить его здесь?
– Я обещал когда-нибудь вернуть парня на остров, - пожал плечами Олаф.
– Правда, не всерьез... Пусть сам решит. Думаю, что Сильда будет очень рада.
Каменка казалась бесконечной. Заскучали даже пауки, чье терпение было, казалось, бесконечным.
"Я не смог бы двигаться по этому берегу быстрее," - признался Зижда.
– "Но мне было бы приятнее."
– Там валуны, - напомнил сотник.
– Ты бы рисковал переломать лапы.
"Мне было бы приятнее идти самому на четырех лапах, чем сидеть здесь и чувствовать вокруг воду."
Но всему приходит конец - к вечеру ладья достигла места, где Каменка разбивалась на несколько питающих ее ручьев. Ладья причалила, пауки с наслаждением попрыгали на камни.
– Ты будешь старшим, - сказал атаман Вику.
– Бросьте якорь на середине речки и чтобы ни один не сходил. Когда появлюсь, причаливай не сразу, я посигналю по-нашему. Присматривай за Люсьеном... И за Стасом.
– Как прикажешь, господин атаман!
– пообещал Вик.
– Я думал, с тобой поеду.
– Молод еще, - вздохнул Сайка, поправляя ремень.
– Жди пять дней. Потом возвращайтесь и собирайте Совет.
Олаф уже забрался на спину Зижды, Мешш согнул лапы, приглашая занять место и атамана. Тот впервые в жизни дотронулся до паука, заполз в седло.
–
– Устанешь - ложись. Будет трясти, потому что дорога уж очень неровная.
Обычно паук, снабженный восемью лапами, бежит удивительно плавно. Но на валунах такой возможности не было даже у них, спины восьмилапых постоянно раскачивались. Сотник оглянулся последний раз, помахал стоявшему на палубе Люсьену, и путь к Чивья начался.
Олаф не зря предупреждал атамана: его трижды стошнило, и старый вояка был очень рад, что свидетелем такого позора не стал Вик. Но по мере продвижения вверх по течению валуны исчезали, и вскоре Мешш побежал так ровно, что изможденный Сайка, сам того не заметив, задремал. Сотник с опаской поглядывал назад, но Зижда его успокоил.
"Мешш чувствует перемещение веса человека. Как только он начнет сползать, младший остановится."
Смертоносцы излучали на редкость положительные эмоции - вода и долгая вынужденная неподвижность были для них тюрьмой. Вновь обретенная свобода придала им такое расположение духа, что люди на их месте распевали бы во все горло.
Сайка проснулся только на рассвете и с изумлением понял, что пауки бежали всю ночь. Утром наступила спокойная, безветренная погода и далеко впереди можно было различить поднимающиеся к небу дымки, это готовили еду в южном городе.
– Я думаю, нам надо остановиться и поохотиться, - смилостивился над атаманом сотник.
– Нехорошо, если мы привезем Повелителю голодного посла.
"Впереди есть скорпион," - тут же сообщил Зижда.
– "Я не стану его прогонять и убью."
– Завтрак почти готов, - передал Олаф атаману.
– Осталось только зажарить.
– Это пустяки, - осторожно заметил мало что понявший атаман.
– А мясо где?
Мясо появилось перед ними за поворотом. Крупный черный скорпион пришел к водопою и осторожно окунал жвалы в ручей. Услышав топот, он подскочил, развернулся к врагу и угрожающе пошевелил клешнями.
"Слезайте, разведите костер," - предложил Зижда.
Пока Олаф и оглядывающийся на скорпиона атаман собирали хворост, бой завершился. Скорпион - опасный противник даже для паука, но два смертоносца били его сознание импульсами опасности с разных сторон, пока он полностью не запутался. Тогда Зижда прыгнул и укусил хищника в основание ядовитого хвоста.
– Я уже забыл: это не опасно? Есть мясо, которое отравлено ядом паука?
– шепотом спросил Сайка.
– Их яд исчезнет, если прожарить мясо, - успокоил его сотник.
– Правда, я ел и не прожаренное... Никогда не задумывался, в чем там дело. Вельша опаснее, верно?
– Не без того, - признал Сайка.
– А я вот не знаю, почему у нас все озеро еще от нее не отравилось.
Запылал костер. Атаман взялся отрезать клешни с самым вкусным мясом, и остановился в нерешительности - пауки начали есть. На лице Сайки отразилось омерзение.