Олег Вещий

Филиппов Владимир Валерьевич

Давайте посмотрим, что было бы или что должно было быть, если бы Гостомысл остановил свой выбор именно на Рюрике. Как вы помните, Гостомысл скончался не внезапно и не скоропостижно, что было хорошо для его народа. Время у него было. Что он должен был сделать? Призывать юного варяга загодя и приучать к власти, передавая опыт. Вот что. Язык, в конце концов, учить! Как викинг без знания языка будет с подданными общаться? На каком языке родному народу приказы отдавать? Однако Гостомысл почему-то не спешил, а жизнь в те времена была такова, особенно на Севере, что воины практически всю свою жизнь не выпускали меча из рук. Но Гостомысл не торопится. Не мчатся славянские гонцы за его внуком, горяча и нахлёстывая коней. Почему не торопится Гостомысл? Куда же тогда девалась вся его хваленая мудрость? А она никуда не исчезла. Старый князь делал все, как и было положено, только по какой-то неведомой нам причине летописец исказил его действия, чем и внёс смуту в умы последующих поколений. Возможно, Гостомысл и сам был бы рад передать свою власть внуку-славянину (который был младше Рюрика), но закон и традиции диктовали иное.

Законность и традиции – вот что в первую

очередь заботило Гостомысла всю его бурную жизнь, а сны и сновидения не были из числа аргументов, влияющих на его поступки. Тем более что такая легенда о вещем сне не одна на свете, она, безусловно, нужна, чтобы подчеркнуть Божественное провидение и Божью волю, не более того. Таких легенд мы встретим немало, отличий практически нет, хотя говорят они о разных народах. Например. «Еще до появления внука на свет царь Мидии Астиаг увидел как-то странный сон. Якобы из живота его дочери стала расти виноградная лоза. Она опутала всю территорию Мидии, затем перекинулась на Азию и покрыла всю ее. Астиаг обратился к жрецам-толкователям. Те объяснили ему, что его дочь родит мальчика, который еще при жизни Астиага захватит Мидию, а потом всю Азию». Ничего не напоминает? Только случилось это на несколько веков раньше. Похожий сюжет имеется в бретонских сказках, связанных с чародеем и предсказателем Мерлином: отец Вильгельма Завоевателя останавливается на ночлег на постоялом дворе и просит у хозяина одну из его дочерей на ночь. «Горожанин не дал герцогу собственную дочь, а предложил гостю провести ночь с другой девушкой, бретонкой, которая… жила в его доме вместе со своими родителями. И вот посередине ночи, когда герцог глубоко спал, девушка громко вскрикнула во сне и разбудила его. Герцог спросил, что так напугало девушку, и та ответила, что увидела во сне, будто огромное дерево выросло из ее чрева и накрыло своей кроной всю Англию». Теперь рассказ о Гостомысле, который содержится в Иоакимовской летописи: «Единою спясчу ему о полудни виде сон, яко из чрева средние дочери его Умилы произрасте древо велико плодовито и покры весь град Великий, от плод же его насысчахуся людие всея земли. Востав же от сна, призва весчуны, да изложат ему сон сей. Они же реша: „От сынов ея имать наследити ему, и земля угобзится княжением его“». Летописец не мог сам объяснить такое удивительное решение славянского князя, но человек он был, видимо, грамотный и начитанный и, найдя удачное заимствование, сразу вставил его к месту. Поэтому и прижилось. Мне же первое, что приходит на ум после прочтения этого рассказа, так это строчка В.С. Высоцкого: «И всё снились мне венгерки, с бородами и с ружьём». А все разговоры о том, что Гостомысл больше всех других детей любил свою дочку Умилу, – это уже позднейшие сказки. К тому же рассказ о пророческом сне Гостомысла отсутствует в других древнерусских источниках, там даже нет намёка на него. Так что создатель Иоакимовской летописи просто подчеркнул широту своего кругозора и мастерство рассказчика, умело вплетя эту известную историю в историю русскую.

Если бы Вадим был действительно старше Рюрика, то Гостомысл, не задумываясь, передал бы всю полноту власти ему. Поэтому он не торопился разыскивать и звать к себе молодого варяга, для того чтобы передать ему свою мудрость и умение управления славянской землёй, наоборот, он как нарочно отдалял этот момент. А ведь научить своего преемника всему, что знает и умеет, было его первостепенной задачей. Даже обязанностью. К тому же учитывая, что этот самый преемник мог и не разуметь славянского языка. Такая опасность существовала. Так что, скорее всего, действия мудрого Гостомысла говорят о том, что внука он увидеть не спешил. «И пришел после смерти Гостомысла Рюрик с двумя братья и их сородичами» – вот что доносят до нас и Нестор, и В.Н. Татищев. Объяснить такое поведение славянского князя очень просто: он не сильно надеялся на варягов, от ярма которых избавил свой народ. Поэтому Рюрик появился в славянских землях уже после смерти Гостомысла, и увидеть родного и такого знаменитого дедушку ему не довелось. Кстати, к моменту прибытия Рюрика на Русь Вадим уже находился в столице, Старой Ладоге. Вот он своего дедушку, вполне возможно, застал живым. Не исключена возможность, что ещё до своей смерти Гостомысл вызвал славянского внука к себе в Ладогу, чтобы обучить ремеслу правителя. Так, кстати, делали все и всегда, и Святослав, и Владимир Святой. Странно было бы, если Гостомысл действовал иначе. Повторюсь, Рюрик хоть и старший среди внуков, но варяг, и если Гостомысл действительно хотел передать ему власть, то почему не озаботился вызвать его заранее? Всё показать, всему обучить. Видимо, он надеялся на иного преемника, и этот преемник уже приехал в Ладогу. Так что всё говорит о том, что Гостомыл остановил свой выбор не на Рюрике, а как раз наоборот. За Рюрика были традиции и законность, и через них князь переступить не смог.

Кстати, поддержку теории о том, что мать Рюрика была старше матери Вадима Изборского, я нашёл в совершенно неожиданном месте. В работе человека, чей авторитет был велик, а тяга к знаниям огромна, – великой государыни российской Екатерины II. В какой-то момент жизни императрица увлеклась историей своей новой Родины и подошла к этому вопросу вполне серьёзно. История России, написанная рукой Екатерины, довольно детальна, в ней есть буквально всё: и кто от кого родился, и какие князья где правили, кто с кем воевал и т. д. и т. п. Словом, все основные события изложены, правда после середины XII века она обрывается. Но достаточно и этого. Кроме «Истории», великая императрица написала пьесу, которую так и назвала: «ИЗЪ ЖИЗНИ РЮРИКА». В первом же действии этой самой пьесы умирающий Гостомысл доводит до сведения старейшин свою последнюю волю, кому и почему он передаёт власть: «Дти средней дочери моей Умилы, супруги финскаго короля, отъ рода Одина, который Сверомъ обожаемъ».

Власть переходит к Рюрику по праву старшинства, и никак иначе. Традиции соблюдены. Вадима в этой пьесе Гостомысл именует: «Теб, Вадиму, любезному моему внуку, въ коемъ вижу образъ меньшой моей дочери».

Чуть дальше в тексте есть ещё одна фраза, которая подкрепляет предыдущую, показывая уверенность русской императрицы в написанном ею ранее. Расписывая разговор между Добрыней и Вадимом, она вкладывает в уста Добрыни следующие слова: «Нтъ, онъ по справедливости и всенародному желанію отдалъ наслдіе старшему своему внуку, а ты младшій». Не скрою, что у Екатерины несколько иной подход к Рюрику. Но сейчас дело не в этом, а в том, что Екатерина своим царственным мнением невольно подтверждает эту теорию.

Собственно, к этому же мнению позже приходит и сам Татищев, степенно размышляя о том, что «оный Рюрик по завещанию и определению Гостомысла призван, и хотя у Гостомысла сына и внука не осталось, но посторонних линий князи были, о чем ниже, а новгородцы избрание народное Рюрика против точного сказания вымыслили».

Сумбурное и местами нелепое описание Нестором призвания варяга на власть вольно или невольно подтверждает это размышление Татищева. Вы можете сказать, что там ничего и близко об этом нет, но ошибётесь. Если присмотреться к информации, данной Нестором, внимательно, отбросив ненужную шелуху, то именно его запись поясняет, что и почему происходило в Северной Руси после смерти Гостомысла.

«История варяжского проникновения в славянские земли достаточно темна», – глубокомысленно заметил после прочтения труда Нестора Лев Николаевич Гумилёв.

В изложении Нестора события происходят под 859 годом. «Тогда умер славянский князь Гостомысл без наследия. И начали люди сами меж собою владеть, но не было в них справедливости; восстал род на род, были междоусобия, воевали друг на друга, сами себя более, нежели неприятели, разоряли. Сие видя, старейшины земли, собравшись от славян, руси, чуди, кривичей и прочих пределов, рассуждали, что земля Русская, хотя велика и обильна, но без князя распорядка и справедливости нет; сего ради нужно избрать князя, который бы всеми владел и управлял. И согласясь, по завещанию Гостомыслову, избрали князя от варяг, называемых руссов».

Иными словами, «случились распри и войны, когда скончался король».

Что же произошло? Давайте разберём несколько страниц ранней русской истории, так и оставшихся неизвестными нам во всех подробностях. Казалось бы, всего «десяток фраз, пленительных и странных», а за ними стоит трагедия целой страны.

Гостомысл умер. Что само по себе для народа было большой печалью. Смутное предчувствие беды стало закрадываться в их души. Темные пророчества стали раздаваться всё чаще. И не случайно. Ситуация сложилась непростая. Завещание своё, свою последнюю волю, он оставил, и она недвусмысленна – княжить должен его старший внук Рюрик, хоть он и варяг. Но этим решением довольны были далеко не все. Многие из славян ещё помнили, что совсем недавно они платили варягам дань и только благодаря тому же Гостомыслу они от этого гнёта избавились. На месте вождя должен быть славянин такой, как Вадим Изборский, пусть и в нарушение прав старшинства. Учитывая, что и Гостомысл благоволил внуку. Подставляться вновь под варягов многим не хотелось. Знали, чем это может кончиться. Скажу сразу: они не ошибались. Сторонники Вадима составили целую партию. Первоначально задачу в борьбе им облегчил тот факт, что внук, выбранный на должность верховного вождя, ещё из-за моря не прибыл. Возможно, что он и сам ещё не знал, какое ему выпало счастье, иначе поторопился бы. Однако не все были едины, сторонников традиций было немало, и раз вождь сказал, и преемственность и законность при этом соблюдены, то так тому и быть. Ждём. А там будь он хоть папуас. И никаких тут вещих снов. Начался раскол. Единство земли было нарушено. Татищев довольно точно обозначает причину: «Из-за неприбытия вовремя наследника великие разорения происходили». Партии сколачиваются в стаи, начинается конфликт, обе стороны берутся за оружие, чтобы доказать свою правоту. Или словами всё того же летописца: «Пошёл род на род». Шла борьба за власть в её худших проявлениях. У каждой стороны своя правда, и каждый хочет как лучше. А была и третья сторона, сбрасывать со счетов которую совершено невозможно, – это племена и области, которые Гостомысл подчинил, и они планировали теперь вернуть себе независимость. И не нужно думать, что внутренние распри были сочинены летописцем, они явно являются отголоском исторической действительности.

Понятно, что сторонники традиций могли торопить варяга Рюрика с приездом. Ведь он должен был приехать не один, а привести с собой силу, способную решить исход борьбы в его же пользу. Возможно, и поэтому Рюрик, идя к месту новой службы, прихватил с собой братьев и их дружины. Он знал, что придётся пролить кровь, но в этот раз закон был на его стороне, и он не выступал как завоеватель. Он был законный наследник!

Скорее всего, именно это имел в виду Нестор, когда описывал ситуацию призвания варяга. В этом случае в словах его присутствует доля правды. И главное, что тогда всё сходится. Даже призвание варяга на трон. Только вот выбирали его не единодушно и совсем не для того, чтобы спасти землю Русскую. И это не ПРИЗВАНИЕ СЛАВЯНАМИ ВАРЯГОВ, а вызов к месту службы конкретного человека, несмотря на то что он варяг.

Тут мы ступаем на скользкую почву. Весь вопрос в том, какой национальности новый славянский князь. То есть Рюрик. Скользкую для некоторых, потому как сомнений по здравом размышлении не может быть никаких. Замечу, многие поколения русских людей, живших до этого, даже не подозревали о том, что эта тема может хоть когда-нибудь стать скользкой или щекотливой. В одной из своих книг с М. Елисеевым мы уже плотно разбирали этот вопрос, поэтому долго на нём останавливаться не буду и, чтобы не повторяться, зайду с иной стороны.