Олег. Путь к себе книга вторая
Шрифт:
Дед пожал плечами:
– За кухней же! Там испокон веку моя каморка. Когда отец Окимий жил в монастыре, я завсегда тама и находился.
– Так, там…, – хотел сказать, что там и нет никакой двери, но вдруг вспомнил, что действительно видел на кухне дверь, но она была закрыта, и я не стал искать ключ, подумал, что там кладовка для продуктов, а потом забыл, – она была закрыта, я подумал кладовка.
– Сам ты кладовка, – обиделся Анисим, – очень даже уютная комнатка, а закрыта, так ключ-то у меня.
Он хитро прищурился:
– Хочешь, иди, поглянь.
Я кивнул и пошёл за дедом.
Монастырская
Дед Анисим подошёл к двери, открыл её и вошёл внутрь. Мне пришлось пригнуться, чтобы не стукнуться о низкую притолоку.
Дед зажёг свечу, и я осмотрелся.
Комната оказалась и вправду довольно уютной, хоть и крохотной. Только большое окно делало её просторнее. Даже теперь, когда в него глядела темнота надвигающейся ночи, далёкие отблески свечей в стёклах домов поселенцев и полная луна на ясном небе, усыпанном звёздами, видимо, к заморозку, раздвигали границы маленького помещения.
Справа у стены, занимая всю её длину, стояла узкая кровать. Рядом с изголовьем примостилась тумбочка. На ней белая плоская тарелка со стеклянным графином, наполовину наполненным водой. Горлышко графина закрывал перевёрнутый стакан. Рядом с ним – свеча в подсвечнике. Под окном низкий столик с кипой газет. Я улыбнулся про себя. Вспомнил, как первый раз увидел деда Анисима. Тогда он тоже читал газету. «Странное у него хобби, – подумал я, – где он в наше время их только находит? Хотя поддержка хобби по интересам – целая отрасль экономики, и далеко не последняя». У столика стояло большое мягкое кресло старое и продавленное, но, по-видимому, очень удобное, если хозяин до сих пор его не выбросил. Напротив постели расположился платяной шкафчик, а за ним – настенная полка с церковными книгами по обеим сторонам от иконы Николая Чудотворца в центре. На полу расстелена толстая полосатая тканевая дорожка.
– Вот тут рядом с настоятелем моё и место. Если что, я должен сразу по вызову прийти в любое время дня и ночи.
– Ясно, – кивнул я.
«Значит, от тебя мне трудно будет отделаться. Надо что-то придумать».
Я покосился на шкаф Анисима.
«А ведь он не монах, обычный поселенец на договоре».
И решился:
– А что, дед Анисим, нет ли у тебя каких-нибудь спортивных брюк?
Дед от удивления даже рот приоткрыл.
– Ась? Спортивные брюки? У меня? – он почесал затылок. – Отродясь не бывало. А зачем мне спортивные брюки-то?
– Ну, думаю, а вдруг. Может, и не спортивные, а так, обычные.
Дед гоготнул:
– Ну, даёшь, как же я без брюк-то? Есть, конечно. А тебе пошто?
– Да, я тут решил спортом заняться. Бегом. Перед сном. Харитон посоветовал. Говорит, что надо больше двигаться, а то вот уже толстею.
Дед обошёл меня, критически осматривая, недоумённо пошевелил кустистыми седыми бровями:
– Где толстеешь-то? Чтой-то я не пойму. Ерунду
– Доктор не может наплесть ерунды, – строго сказал я. – Спорт – это большое дело. А ты сам знаешь у меня одна монашеская одежда, не буду же я в ней спортом заниматься! Но если тебе брюк жалко, так и скажи.
– Чего-то мне жалко-то?! – подпрыгнул дед Анисим. – Совсем и не жалко!
– Да мне всего на один вечер, а завтра я закажу себе.
– Вот ведь приспичило. Да ты и не влезешь в них, – дед открыл шкаф и стал перебирать одежду. – Хотя во! Смотри, – он достал сложенные брюки, развернул их и встряхнул.
Это были обычные тёмные брюки. Как раз то, что нужно.
– Вот! То, что нужно. Спасибо, дед Анисим.
–А кофта-то есть? – спросил он, усмехаясь, – али голышом, в одних брюках побежишь для закалки?
– Нет, голышом не побегу, что людей пугать, – я засмеялся. – Кофта есть, и плащ с капюшоном на случай дождя.
Дед Анисим поглядел на чистое звёздное небо и хмыкнул.
– В балахоне да в темноте страха поболе нагонит, чем полуголый в брюках.
Я смутился.
– Да я в рюкзачок его и за плечи. Бег с нагрузкой очень полезен.
Дед прищурился на меня.
– Ну, и куды побежим-то?
– Ты что, тоже бежать собрался? – опешил я.
– А то, как же! Я должен быть завсегда рядом с настоятелем.
– Хорош, ерунду нести! – разозлился я. – Поздно уже. Ложись спать. Ты пожилой человек. Куда тебе бегать со мной? Всё! Спасибо за брюки. Буду поздно. А ты отдыхай. И не думай меня ждать. Узнаю, что ослушался – уволю! Моё слово верное, – я сердито посмотрел на него.
Часы пробили половину десятого.
– Ты понял меня, дед Анисим?
Дед стушевался. Может, и правда испугался, что я могу его уволить?
– Да понял я, понял. Беги себе куды хошь, если уж надо. А я спать пойду.
Я направился к двери, слушая, как он ворчит:
– Очень надо тебя караулить. Ночь давно. Спать пора.
– Спокойной ночи, – строго сказал я и прикрыл дверь.
Замер на секунду прислушиваясь. За дверью было тихо, и я быстро пошёл к себе.
Для конца октября ночь была необычно тёплой. Редкая рябь облаков пробегала по небу, и от этого казалось, что звёзды перемигиваются, сигналя друг другу. Ветра не было, а полная луна светила так ярко, что всё вокруг было видно, как днём. Я плотнее запахнул плащ, накинул капюшон от случайного взгляда и быстрыми шагами направился к гостевому домику.
Прошло уже несколько минут, как часы пробили десять, а у гостевого домика было тихо и пустынно. Я остановился, размышляя ждать или уходить, как услышал за спиной хруст камешка под чьей-то ногой, и резко обернулся. Из-за угла показалась тёмная фигура и стала приближаться. Лицо под капюшоном было не видно.
– Брат Фивий? – тихо спросил я и удивился своему напряжённому голосу. «Что это я? Боюсь, что ли?».
Человек остановился недалеко от меня и сдвинул с головы капюшон. Я увидел бледное лицо Фивия. Его глаза, обычно карие, сейчас при мертвенном свете луны были чёрными и лихорадочно блестели.