Олегархат районного масштаба
Шрифт:
После этого Сережа по поводу переезда психовать перестал, но — узнав, что новая квартира находится в районе Сокола — начал переживать о том, что теперь ему на работу придется ездить больше получаса в одну сторону. Ну да, раньше-то можно было на двух автобусах доехать минут за тридцать, а теперь на метро с пересадкой за целых полчаса, просто ужас! Ну еще пешком два раза по пять-семь минут пройтись… Он очень серьезно к вопросу подошел, даже с каким-то приятелем договорился и они проверили: на машине можно было доехать… ну подумаешь, всего за сорок пять минут, но не тесниться же в общественном транспорте — и он принялся со мной срочно советоваться на тот предмет, что, возможно, нам стоит все же купить «Москвич» (на
«Волги» продавались двух видов: «обычная» (она же «упрощенная») с механической коробкой и с ценой в семнадцать тысяч четыреста рублей и «улучшенная» (она же «стандарт») с автоматической коробкой, но с ценой уже в двадцать две тысячи. И для Сережи проблема заключалась в том, что в торговле свободно были лишь «стандарты», а «обычные» застать было крайне трудно. А из-за меня (то есть из-за обретения семейного статуса) он ни в какой стройотряд не поехал и у него денег на «стандарт» не хватало. Но раз уж двадцатое сентября кроме даты переезда было еще днем рождения любимого мужа…
Машину я пригнала с работы еще вечером в субботу, а утром, выставив Сереже две сумки на колесиках, которые мне сделали в мастерской МВТУ еще давно, я велела ему грузить в них книги, а сама пешочком пошла в соседний двор, где ночевала моя «Волга». А затем муж сильно порадовался, что в пятиэтажных домах уже по правилам должны были ставиться лифты, так как поднять немаленькую такую сумку с книгами было очень непросто. А уж две сумки — и подавно, так что он даже не удивился, когда запихивал первую сумку в багажник: очень устал просто спуская ее на один короткий пролет лестницы от лифта. Затем притащил и вторую сумку — и сказал, что за табуретками он как-нибудь в другой раз скатается.
В новом доме было проще: предусмотрительная я заранее заставила архитектора пандусы у лестниц сделать, чтобы юные мамашки коляски с детьми спокойно к лифтам подкатывали. Ну, сумка с книгами все же потяжелее коляски с ребенком, однако закатить груз всяко легче чем затащить. А я, оставив мужа у лифтов, загнала машину в расположенный под домом гараж, помогла вкатить одну сумку в лифт и мы поехали наверх. Ну мы ехали-ехали — и приехали, и Сережа сильно удивился, увидев лестничную площадку со стенами из бежевого с коричневатыми разводами мрамора и с бронзовой люстрой с хрустальными подвесками под потолком:
— Свет, а ты ничего не перепутала с этажом?
— Тут не перепутать, кнопка девятого этажа на самом верху.
— Но это как-то не очень похоже… — и он замолк, глядя, как я отпираю дверь (одну из двух, но вторая вела на лестницу, о чем он, понятное дело, не знал).
— Слушай, мы точно не туда попали, тут какая-то мебель уже стоит.
— Не какая-то, а сделанная по моему заказу: лично мне не нравятся вешалки, прибитые ржавыми гвоздями прямо к стене. А в мраморную стену и гвоздь забить крайне проблематично. Ну чего стоишь, заходи уже!
— Свет, мне кажется, что твоя шутка…
— Послушай, муж ты мой, твоя жена работает в Комитете по передовым технологиям и поэтому будет теперь жить в самой передовой квартире.
— У вас что, всем такие квартиры дают?
— Нет, всем дают все же попроще, но им-то дают вовсе бесплатно, а мне за деньги такую выстроили.
— А откуда у тебя…
— У меня только авторских за изобретения хватило на постройку шестнадцати пятиэтажных домов для инженеров, которые мне с дипломом помогали. Ты же не думаешь, что сотни человек бросились мне помогать по доброте душевной? Ну так вот, я решила, что уж для себя, любимой, я квартирку хочу такую же — в смысле любимую. А тут подвернулась возможность поднапрячь архитектора…
— И каким образом ты его… поднапрягла? — спросил Сережа с сильным подозрением в голосе.
— Простым, самым простым
— Пост какого председателя?
— Председателя Комитета по передовым технологиям при Совете министров СССР. Работа у меня такая теперь… рот закрой и пошли смотреть квартиру. Да, чтобы два раза тебе рот закрывать не пришлось: наша спальня и оба кабинета находятся на втором этаже. Не дома, а этой квартиры. Ты мне с закрытым ртом больше нравишься, но все же напрягись, рот на время приоткрой и ответь: тебе мебель нравится? Мне ее по моим эскизам сделали… Ладно, можешь не отвечать, пошли на кухню, будем твой день рождения праздновать. А в подарок тебе…
— Честно говоря, от такого подарка у меня даже голова кругом идет.
— А квартира — это не подарок, мы здесь просто жить будем. А подарок тебе вот: — я протянула ему ключ от «Волги». — Эта — цвета кофе с молоком, как ты и хотел. А двухцветная — это моя…
К моему удивлению, Сережка обиделся. Очень обиделся, в том числе и потому, что он мне к новоселью тоже решил подарок сделать, договорился с какими-то знакомыми и те привезли для меня из Риги янтарные бусы с большим янтарным кулоном. Очень дорогие, они почти триста рублей стоили — а он решил, что на фоне моих подарков его выглядит дешевкой. Но все же бусы он мне вручил, что-то недовольно бурча, и мне пришлось ему объяснять прописную истину насчет того, что «важен не подарок». Так что до ночи он все же немного успокоился, но вот когда я утром, вручив ему комплект ключей, сообщила, что улетаю на несколько дней в командировку, он снова набычился. Ну и ладно, я все же думаю, что это ненадолго, а работа — она не ждет. Так что я села на самолет и отправилась в Йену.
Самолет мне (точнее, Комитету) выделили все тот же: «ремоторизованный» Ил-14, на котором теперь стояли два двигателя уже турбовинтовых. Я уж не знаю, кто заставил Ильюшина провести такую доработку, но вышло удачно: теперь этот самолетик летал со скоростью в четыреста пятьдесят километров и до Эрфурта получилось долететь всего за четыре с половиной часа. До Эрфурта потому, что в Йене своего аэродрома не было, так что еще час пришлось потратить на поездку до нужного города. То есть я думаю, что можно было и минут за двадцать доехать: немцы, уж не знаю по собственной инициативе или их попросил кто-то (хотя последнее — навряд ли) подали мне не просто авто, а лимузин «Заксенринг», в девичестве именуемый «Хорьхом». Я такой раньше только в музее видела, и экскурсовод говорил, что вообще-то в конце 50-х это был самый роскошный автомобиль обеих Германий. Ну, не знаю, самый ли — но ехать на нем было приятно.
Но сразу по приезду разговаривать с немецкими оптиками было, как я поняла, бесполезно: работу немцы начинали в семь, восьмичасовой рабочий день блюли свято, так что я в город вообще прибыла к концу рабочего дня. Однако имея фору перед местными на следующее утро: в Москве-то это самое утро наступало на час раньше, так что я неплохо выспалась… и до позднего вечера (до очень позднего, несмотря на окончание рабочего дня еще где-то в середине переговоров) общалась с руководителями и специалистами прославленного предприятия. Они сами про «нерушимость рабочего графика» забыли как только я озвучила свои хотелки, а они в ответ быстренько прикинули потенциальную цену контракта. То есть тогда еще не забыли, а вот когда я сказала, что если работа будет сделана за полгода, то размер моей благодарности окажется безмерным в пределах двадцати процентов от начальной цены, то тут же и забыли. Потому что с «благодарностью» цена контракта не очень сильно отличалась от стоимости всего завода…