Оленин, машину!
Шрифт:
— Есть, товарищ майор! — вытянулся я, впрочем, широко улыбаясь.
Глава 44
Вскоре двинулись дальше. Майор Сухов, пока сидел рядом со мной в «виллисе», молчал, лишь иногда прикуривая новую сигарету от ещё тлеющей, подрагивающей на губах. Комбат выглядел отрешённым и сосредоточенным — глаза, устремлённые вперёд, изучали каждую мелочь на дороге, каждую неровность и каждый поворот.
Мы двигались за колонной танков — тяжёлых, массивных, покрытых грязью тридцатьчетвёрок, что, словно буря, расчищали путь в этой бесконечной тайге.
Танки двигались уверенно, ритмично подминая под собой всё, что встречалось на пути. Звук этот был глухим, давящим, разносился по лесу, отдаваясь эхом в ветвях деревьев, напоминая о тяжести нашей работы, о том, что путь к Муданьцзяну — не лесная прогулка, а очередное испытание на прочность. Конечно, японцы не немцы. У них ни «Тигров», ни «Пантер» или «Леопардов». Ни мощного противотанкового оружия. Мне вообще непонятно, на кой чёрт они ввязались с таким вооружением во Вторую мировую войну. Это в Азии им некому было противостоять. Самая населённая страна — Китай, но та давно погрязла в гражданской войне, а перед этим иностранцы её превратили в свою нищую колонию.
Но кинуться на американцев? Да… это со стороны японских милитаристов было… В общем, напомнило кокер-спаниеля, решившего подраться с сенбернаром. Решили, видать, не отставать от своих германских «партнёров» по «Оси зла». Но тем мы зубы обломали, этим тоже не поздоровится.
Наша колонна шла дальше, а те машины, что оказались подбиты или сломались во время отражения контратаки, теперь ремонтировали прямо в долине. Сухов приказал никого не ждать: неизвестно, где и когда может понадобиться наш батальон. Время шло, и комбат знал, что задержка может всей армии стоить слишком дорого.
Внезапно впереди раздался оглушительный взрыв. Воздух содрогнулся, как будто сама земля вздрогнула от боли. Колонна резко остановилась, и впереди мгновенно поднялся хаос — взлетевшая грязь, крики, рокот танковых моторов, пробивающийся стрёкот пулемётов и автоматов. Казалось, все открыли пальбу во все стороны, как будто враг был повсюду, и каждый стрелял, куда видел.
Майор Сухов прищурился, вытер ладонью мокрое лицо, — хоть я и опустил крышу виллиса, но вода залетала всё равно через боковые двери, лишённые стёкол, — резко обернулся назад.
— Связь со вторым! — коротко бросил он.
Боец, сидевший сзади, нервно разворачивая рацию, быстро нашёл нужную волну и связался с командиром первой роты. Сухов, протянув руку, схватил микрофон и вслушивался в треск помех.
— Что там у тебя? — потребовал он доклада, почти крича в рацию, перекрикивая шум боя и грохот моторов.
Ответ был резким, полным напряжения и едва сдерживаемого гнева:
— Смертники! –голос был чёткий, но, мне показалось, срывающийся на крик.
— Сколько?
— Да штук с полста будет…
Послышалось ещё несколько взрывов, не таких сильных.
Сухов убрал микрофон от лица, на мгновение глядя в одну точку перед собой. В глазах его мелькнуло что-то жёсткое, хищное — тот блеск, который появляется у человека, когда он понимает,
— Смертники, значит, — тихо, словно для себя повторил майор, и затем снова повернулся к бойцу с рацией: — Доложи о потерях!
Треск помех заполнил кабину «виллиса», пока командир первой роты отвечал, но ответ едва можно было различить — стрельба и крики всё заглушали. Сухов снова нахмурился, лицо его стало как каменное, в уголках глаз притаилась решимость.
— Три машины подбиты!.. — начал было докладывать комроты, но тут громыхнул четвёртый взрыв, и его голос прервался.
— Твою мать! — выругался Арсентий Гаврилович и добавил ещё несколько крепких выражений. — Соедини меня с Лисоченко!
Капитан Андрей Мартынович Лисоченко, как я недавно узнал, — точнее, вспомнил, используя память Алексея Оленина, — был перед самым началом наступления назначен на должность заместителя Сухова — начальника штаба батальона. Сработаться как следует они, судя по всему, не сумели. Да и трудно это — комбат воюет с 1943 года, а Лисоченко успел поучаствовать только в Пражской операции на должности командира роты, что действовала в составе 3-й гвардейской танковой армии под командованием генерал-полковника танковых войск Павла Семёновича Рыбалко.
Проявил-то себя Андрей Макарович хорошо, но чтобы заслужить доверие и уважение Сухова, требовалось намного больше. И времени, и событий. А откуда им взяться? Потому и смотрел комбат на начштаба с плохо скрываемым недоверием. Вот и теперь готов был, кажется, всех собак на него повесить.
Вскоре радист протянул микрофон:
— «Десна» на связи, товарищ майор!
— «Десна»? Это первый. На нас напали. Где, где. В гнезде! Ты где вообще есть, капитан? А должен быть тут, рядом со мной! Срочно отправляй сюда мотострелковую роту! Где они там плетутся? Чтоб через десять минут зачистили дорогу по обе стороны. Выполнять!
Я понимал, что ждать подмоги — дело безнадёжное. За десять минут рота мотострелков до нас не доберётся, даже если их командир заставит их бежать сюда сломя голову. «Виллис» и сам с трудом держался за танками, мотаясь на каждом ухабе, как лодка в шторм. А вот «студерам», с их громоздкими кузовами, придётся совсем несладко пробираться по этой разбитой дороге. Земля из-за дождя превратилась в месиво, после танков остались глубокие колеи. На пути — долина, перекопанная гусеницами танков, изрытая воронками. Пробиться по ней будет настоящей мукой.
Они сюда доберутся, но не раньше чем через час, а может и больше. А что за это время смогут сделать камикадзе, внезапно налетевшие на нашу колонну, растянутую на несколько километров? Врагов не так уж много, как доложил комроты, но они фанатично решительны и опасны именно своей безрассудностью. Словно бешеные псы вцепились в колонну, без страха и сомнений, и каждый их взрыв показывал, что с ними не будет ни пощады, ни жалости.
За этот час камикадзе успеют превратить нашу колонну в горящие обломки, одну за другой вырывая из неё машины одну за другой, сжигая, расстреливая, пока те, вцепившись в свои автоматы, будут пытаться отстреливаться, прикрываясь бронёй. Колонну, растянутую и уязвимую, словно змею, можно было расчихвостить за милую душу. Значит, надо было решать что-то и очень быстро.