Ольга, княгиня зимних волков
Шрифт:
– Вот что, братья! – заговорил Лютояр. – Мы все молодцы, каких свет не видывал. Но за такие дела… Князь сильно осерчает и будет землю рыть. Поэтому вот что: брысь все по домам.
Вилькаи недовольно загудели. Еще третьего дня многие с нетерпением ждали дня Велес Затвори-Пасть: соскучившись за зиму, мечтали о возвращении в родные веси, в семьи, к мамкам и батькам, а кто и к невестам. Но сейчас, после налета, им гораздо приятнее было находиться здесь, в лесу, среди побратимов, товарищей и свидетелей их удали.
– Князь будет искать виноватых! – вразумлял Лютояр. – Отправит
– А спросят, делай глупое лицо и говори: ничего не знаю! – подхватил Равдан и для примера сделал это самое глупое лицо.
Отроки засмеялись.
– А как же… – Хорек, невысокий шестнадцатилетний парень, славившийся умением очень точно метать в цель ножи, кивнул на тело Ярого. – Проводить же надо вожака.
Тело лежало поодаль от костра, чуть за гранью тьмы, и лишь иногда отсвет пламени будто набрасывал на него прозрачное золотисто-багряное одеяло. Равдан и Лютояр уложили его на спину и выпрямили руки; глаза вовремя не успели закрыть, и теперь на веки пришлось положить по камешку.
Двое старших переглянулись.
– Мы с Радохой проводим, – сказал Лютояр. – Ведьму-рагану позовем, она все устроит как следует. Как полагается.
На лицах читалось осуждение, и Лютояр добавил:
– Поймите, братья, если нас в этом деле заподозрят, никому головы не сносить. И мы пропадем, и родичам еще достанется.
– А как же ты? – Рысь посмотрел на Равдана.
– Я, если будет большой шум, домой не вернусь.
Эта мысль на миг принесла Равдану облегчение. Он всякий год подумывал остаться в лесу навсегда и не разлучаться с Лютояром, с которым они вместе росли. Но именно Лютояр почему-то был против и убеждал, что кому-кому, но Равдану обязательно следует сохранять связь с родом. Только не объяснял почему.
– Так что сейчас всем спать, а завтра подниму до зари – и по домам, – закончил Лютояр.
Все послушно встали. Лесная жизнь полна превратностей, и Ярый заранее всем объявил, что случись ему погибнуть внезапно, его преемником станет Лютояр. Так что никаких споров о главенстве не ожидалось.
– А что же там было-то? – уже уходя, обернулся Горностай. – Ну, в поклаже этой?
– Я трогал – длинное что-то и твердое! – вспомнил Зубец.
– Слитки серебра! – вытаращив глаза, предположил Швейка.
Лютояр и Равдан переглянулись. Они тоже не знали, что было в тюке.
– Отцы ведь спросят! – напомнил Равдан. – Подавай, скажут, нашу долю!
При упоминании «доли» лица вновь переменились. В сказаниях незапамятной древности удалые молодцы всегда привозили из набегов полну коробушку всякого добра: серебра-золота, каменьев самоцветных, белых паволок, черных куниц, красных девиц. И всякому уже мерещилось, как он бы принес и выложил перед старшими родичами… гривну серебра! И неважно, что никто тут не знал, как ей, этой гривне, полагается выглядеть и вообще – это сколько?
Лютояр стиснул зубы, отчего его худощавое продолговатое лицо приобрело чеканное и суровое выражение.
– Вот что! – наконец решил он под взглядом восемнадцати пар глаз. – Если сейчас поделим, то князь уже завтра будет обо всем знать. А сделаем мы вот что: выждем, пока шум уляжется. И на Корочун, когда будем обходить гнезда, каждому в дом его долю принесем. Дальше пусть отцы распоряжаются.
На лицах отразилось разочарование, но Равдан махнул рукой, отсылая парней, и те разошлись.
Равдан и Лютояр снова сели к огню. Они молчали. В «логове» негде было хранить тело Ярого, и оставалось лишь сторожить его по очереди от зверей до самого погребения. Только теперь, когда схлынуло возбуждение после налета и бегства, они осознали случившееся. Старый вожак покинул стаю, и это насовсем. Даже Равдан видел в нем своего второго, «зимнего» отца, под началом которого проводил половину своей жизни вот уже шесть лет. Что же касается Лютояра, то для него Ярый с семи лет был единственным отцом, и именно ему Лютояр и его мать были обязаны тем, что вообще сумели выжить.
Догадываясь, что сейчас на сердце у товарища, Равдан иногда украдкой поглядывал на него. Лицо Лютояра было неподвижно, а мысли, судя по глазам, были где-то очень далеко. Будто искали след ушедшего вождя на невидимых тропах в Навь…
Ведома не удивилась, на следующее утро после своей встречи с Ведьмой-раганой узнав, что княгиня еще спозаранок ушла в лес. Та порой ходила за травами, но обычно брала с собой дочерей. Не подав вида, будто заметила нечто необычное, Ведома тем не менее была уверена: мать отправилась искать Ведьму-рагану.
Ее догадки подтвердились, когда Гостислава воротилась под вечер, явно усталая, пахнущая лесом, с промокшими ногами и пустой корзиной, в которой лишь набралось немного лесного сора. Но никто не задал ей вопросов. Исподтишка наблюдая, Ведома видела, что мать очень взволнована прогулкой, хоть и пытается это скрыть. Какую бы цель она ни ставила себе, сходила определенно не попусту.
Но еще через несколько дней все эти раздумья забылись. Однажды под вечер в Свинческ прибыл обоз с ужасной вестью: на Рутавецком волоке его ограбили и при налете был убит посол к Сверкеру от свейских конунгов!
Когда прибежали с пристани, Ведома устремилась туда вместе с челядью и дружиной. Среди их груза было семь-восемь мертвых тел: завернутые в плащи, они уже не напоминали даже бывших людей.
Еще выгружали раненых. Распоряжался всем рослый молодой мужчина со светлыми волосами и такой же бородкой.
– Сколько у вас раненых? – спросила у него Ведома. – Тяжелые есть?
– Пятеро. – Он остановил на ней взгляд, но явно не понял, кто она такая. – У вас есть хорошие лекари?
– Лучше моей бабки еще не бывало! – с гордостью заверила она. – Пусть несут за мной!