Ольга – княжна Плесковская
Шрифт:
Ольга, ловко избегнув объятий и поцелуев подбежавших к ней парней, проскользнула сквозь радостную суету толпы и направилась к Яромиру. Их с батюшкой места за столом были заняты княжескими гриднями, а Яромир разговаривал с одним из самых уважаемых людей князя, воеводой и десницей Игоря – Асмудом. Подойдя к ним, Ольга скромно остановилась в сторонке, но Яромир заметил дочь, обнял её за плечи и притянул к себе. Асмуд впечатленный девичьей пляской, выражал свой восторг, нахваливая Ольгу. Яромир улыбался, не скрывая гордости. Тут к их беседе присоединились Томила с Голубой и родители Первуши, подбежал
Князь Игорь сидел, обнимая одну из присланных Яромиром девиц, рядом со своими хмельными гриднями. Лицо его выражало снисходительное благодушие, однако ни Ольгу, ни Яромира взглядом он не удостаивал. Лишь раз не удержался – злобно глянул в их сторону, на разгоряченного Асмуда, чей громогласный голос, восхвалявший достоинства Ольги и прочих плясуний, перекрывал все прочие голоса. Но чем веселее и оживленнее становилось вокруг Яромира и Ольги – уже и большинство княжеских гридней столпились вокруг них – тем более странно выглядело равнодушие князя. Наконец, Игорь поднялся и, увлекая за собой сидевшую рядом девицу, присоединился к веселящейся толпе. Окружавшие его гридни последовали за ним. Люди сразу же расступились, пропуская князя.
– Да тут у вас, как на подбор, одни красавицы, – князь ласково поглядел на стоящую рядом девицу и потеснее прижал её к себе. – Потешили и меня, и людей моих своей пляской, – и расплылся в радушной улыбке, глядя на Яромира. – А дочка твоя опять первее всех оказалась.
– Благодарю за похвалу, князь, – отозвался Яромир и чуть склонил голову.
– И всё-таки вот что меня, воевода, занимает, когда твоя Олёнка давеча с луком встретила меня в лесу, правда попасть в меня могла али бахвалилась?
– Да, что ты, князь, просто-напросто напугалась она, а стрелять ни за чтобы не стала, потому как увидела, что муж перед ней благородный да знатный, правда ведь дочка? – Яромир взглянул на Ольгу, и та в знак согласия послушно кивнула.
– Да ладно тебе велеречие-то разводить, воевода. Ответь-ка мне честно, обиды держать не стану, слово князя.
– Ну, вообще-то Ольга неплохо стреляет, – сдержано произнёс Яромир.
– А вот это я и хочу увидеть, – заявил князь громко и довольно, как будто только этих слов и ожидал. – Показать сможет? Мы ей установим целище, у костра, что на берегу реки, она пусть своим умением порадует, ну шагов, скажем с пятидесяти.
– С пятидесяти, – удивленно выдохнул кто-то в толпе.
– А что за целище-то? – слегка напрягся Яромир.
– Да горшок на сулицу наденем, а сулицу в землю воткнём – вот и всё целище, согласна? – князь перевёл взгляд на Ольгу, и глаза его слегка сузились.
Ольга посмотрела на Яромира, но тот молчал.
– Согласна, князь, только можно из своего лука? – подумав, ответила она.
– Можно и из твоего.
– Я сбегаю, сестрица, принесу, – тут же вызвался Любим и кинулся в село в избу Томилы за луком.
Весёлое сборище тем временем направилось к берегу. Князь велел своему гридню захватить со стола любой пустой горшок, да принести из гридницы сулицу. И вот цель была установлена,
– Надо бы предмет прения установить, – выкинул кто-то из толпы. – На кон что-нибудь поставить.
– Можно и на кон, – усмехнулся князь. – Что предлагаешь, воевода?
– Ну, скажем, подобный горшочек, что целищем служит, только с серебром. Устроит княже? – осторожно спросил Яромир.
– Устроит-устроит, – отмахнулся князь. – Только мне твоего серебра более не надобно, и так хватает.
– А что же тебе надобно? – нахмурился Яромир.
– Коли дочка твоя промахнётся, пусть со мной и с дружиной моей в гридницу последует, и там нынче ночью плясками да песнями глаз и слух наш ублажает.
Воцарилась тишина, и даже в неярком свете костров было заметно, как побелело лицо Яромира. И пока воевода собирался произнести достойный ответ, Ольга опередила его.
– Я согласна, – четко вымолвила она и посмотрела на батюшку спокойным, совсем недетским взглядом.
– И вот ещё что – раз уж мы решили постязаться, – добавил князь, нарушая тишину. – Я своим серебром рисковать не стану, в подобную цель любой отрок-малолетка, что и месяца не пестован, попадёт, а ты, Яромир, дочку-то свою думаю, поболе учил. – Он склонился к стоящему рядом гридню, им по случаю, вновь оказался услужливый Некрас и, показывая на Любима, негромко что-то проговорил.
– Посему вот, что я решил – пусть девица станет стрелять в горшочек, что малец на темечко себе поставит, – объяснил он. – Это по правде будет.
Ропот пошел по примолкшей до того толпе. Вскрикнула Голуба и спрятала лицо на груди у побледневшего Томилы. Некрас шагнул к Любиму, но мальчишка, не дав до себя дотронуться, метнулся к Ольге, которая, бросив лук, тут же прижала его к себе. Яромировы гридни, из тех, кто был при оружии, положили руки на рукояти мечей, и княжеские в ответ повторили то же движение. Давешнее веселье сменилось явственно ощущаемым напряжением и даже испугом.
– Что ты творишь-то, князь! – гневно воскликнул Яромир. – Ты с нами за одним столом сидел, хлеб переламывал, а теперь хочешь, чтобы мы здесь друг в друга стрелы метили.
– Не нужно, воевода, так волновался, – примирительно ответил князь. – Я ж не настаиваю, лишь предлагаю, – почти ласковым голосом, словно буйно помешанного успокоил он Яромира, повернулся к Ольге и вопросительно на неё посмотрел.
– Не стану я стрелять в брата своего названного, – твёрдо ответила она.
– Да разве ж я заставляю? – как будто удивился князь. – И вотще, думаешь, тебе кто-нибудь в мальчишку стрелять позволил бы? – князь строго свёл брови и со всей серьёзностью добавил. – Проверить я тебя хотел – уверенность твою и дерзость.