Олигарх 3
Шрифт:
Он с самым настоящим ужасом смотрел на все приготовления. А когда я его пригласил в парную, мне показалось, что он сейчас упадет в обморок.
Но Джо оказался настоящим мужчиной и в парную все таки пошел, но у меня появилось предположение, что если бы мы были втроем: он, Матвей и я, то никакая парилка его бы не увидела.
А здесь был более молодой немец и двое русских молодцов, явно годящихся ему в сыновья. Такого удара по самолюбию американец не стерпел и пошел в парилку.
Батюшка был большой любитель русской бани и в наших имениях было много виртуозов этого дела. Поэтому
Я конечно за время нашего похода баньку посещал и в Калифорнии и на Камчатке, но это было несколько месяцев назад и соскучился я по этому делу жуть как.
Когда мы парились, естественно ни о какой «пьянке» речи не было, только чай с травами, а вот когда мы закончили и уже остыли, то Матвей позвал нас к столу специально накрытому по этому поводу.
Из крепкого были наши бренди: малиновые, яблочные и вишневые. Я конечно знаю что «правильно» говорить не яблочный бренди, а кальвадос, но всегда говорю не правильно, мне просто нравится говорить именно так.
Кроме крепкого было наше домашнее пиво, которое было изумительного вкуса и качества.
Кто бы что не говорил, но у меня после года проведенного среди океанов душа просто требовала после бани употребить и посидеть поговорить в приятной компании о чем-нибудь.
Три часа за столом пролетели незаметно, сначала мы с братьями наперегонки вспоминали детство, затем дружно свои первые впечатления от бани, а затем зашел разговор о нашем плавании и тут мне пришлось говорить больше всех, все остальные на самом деле только задавали вопросы.
Через три часа я почувствовал, что созрел для разговора с Джо. Матвей понял это и подал команду Герману и братьям на выход.
Мы с Джо остались одни. Я понимал, что он хочет от меня получить личный ответ на вопрос, как я вижу будущее Техаса.
Ходить вокруг да около не хотелось, надо этот вопрос обсудить честно. Поэтому я решил взять инициативу на себя.
— Джо, давай говорить честно, ничего не скрывая. Каких-либо проблем в бизнесе, требующих нашего серьёзного разговора нет. Ты просто хочешь от меня услышать мои планы в отношении Техаса, вернее его будущего, — Джо был абсолютно трезв. Он употребил немного, намного меньше всех, бренди чисто символически и пива нессколько глотков.
— Да, Алексей, ты прав и я согласен с твоим предложением. Поэтому говорю тебе честно, это надо знать только мне, а не Стивену с его компанией.
Я достал бутылку французского коньяка и налил по пятьдесят капель. Наше бренди это чудесно, но коньяк есть коньяк.
После коньяка я насладился лимоном из нашей оранжереи, это конечно не кубинский фрукт, но он тоже чудесен.
Вот теперь я готов начать отвечать.
Джо коньяк закусил сигарой. Я тоже возьму сигару, но немного попозже.
— Джо, я не хочу чтобы иммигранты из США отторгли Техас от Мексики и присоединили его к Штатам, — мои слова Джо не удивили, он даже неожиданно довольно улыбнулся.
— Я настоящий американец. Мой род появился там больше ста лет назад и мне надо знать почему. Ты наверное не любишь США?
— Я считаю, что слово любовь здесь не подходит. США в моем
Джо кивнул соглашаясь, но уточнил:
— Я лично католик.
Его уточнение я пропустил и продолжил.
— Главное мерило ценностей у этих людей деньги. Эти люди не соблюдают никакие договора и считают другие народы ниже себя. Когда была ваша война за независимость, вам помогали французы, а потом США отказались вернуть взятые взаймы деньги. Ваше правительство постоянно обманывает индейцев, отнимает у них землю и уничтожает их. Большинство американцев вообще не считает их за людей. У вас люди второго сорта иммигранты ирландцы и итальянцы. Про черных даже говорить не хочется. На севере, где ты живешь, много свободных негров, но разве они могут свободно зайти например в бар, где сидят белые? Нет. У нас в стране крепостное право, но убийство крепостного все равно преступление и дворянин за это может оказаться на каторге. А с вашим рабством я даже не знаю что можно сравнить.
Я взял сигару, обрезал её и насладился своеё любимой первой затяжкой. В голове приятно зашумело. Всё куда-то поплыло, в курении я любил только этот момент и часто после этого даже откладывал сигару. Вот и сейчас я её отложил.
— Если США не остановить, то они принесут неисчислимые беды и страдания всему миру и себе тоже. Скоро, лет через двадцать-тридцать, вы сойдетесь в страшной гражданской войне, север страны будет воевать с югом, — Джо слушал меня очень внимательно, но без каких-либо эмоций, только зрачки то расширялись, то сужались.
— Ты, Джо, другой, у тебя первая жена была итальянка, вторая русская. Твоего младшего сына покрестили по православному обряду, — на этом я говорить закончил и посмотрел на Джо, ожидая ответа.
— Я хотел уехать в Европу, но сначала остался из-за родителей, затем после смерти жены из-за детей. В Техас я хотел уехать, рассчитывая, что там что-то будет по-другому, но ошибся. Только не надо это говорить Стивену и его людям. Мои взгляды там разделяет только Майкл Филипп, ты его зовешь Мишелем и ему это очень нравится. Он не поверил но одному твоему слову, — Джо ухмыльнулся, — из тех, что ты сказал Стивену. Но Остин тебе поверил.
— Я знаю, спасибо тебе за откровенность.
— Тебе тоже. Пошли спать, я думаю ты сегодня очень устал.
Джо был прав, от серьёзных разговоров я устал. Как от хорошей вахты и уже очень хотел спать, но как сказать об этом жене, которая наверняка уже ждет меня.
Но стоило мне увидеть Соню, ожидающую меня в постели, как у меня пропала всякая усталость и желание спать. Всё таки я молодой сильный мужчина, причем настоящий во всех смыслах этого слова.
Вставать утром совершенно не хотелось, да и зачем. Дел неотложных никаких нет, жена рядом еще спит, счастливо улыбаясь во сне. Дети тоже спят. В доме тишина, даже слуг не слышно, как будто все вымерли. Наверняка Анна провела разъяснительную работу чтобы меня ничего не беспокоило. Благодать!