Олигарх 5

Шерр Михаил

В клубе и на бирже без перемен и потрясений. Брюнель наконец-то занялся строительством железных дорог. В Англии решили строить Великую Западную железную дорогу от Лондона до Бристоля и её строительство возглавил Брюнель.

Наш Федор подробнейши знал всё перепетии начинающегося строительства. Он от моего имени и адмирала, сам лично и через нашу лондонскую контору вложил достаточно приличную сумму в акционерный капитал будущей дороги и кроме этого приватно неоднократно судсидировал Брюнеля.

Изамбард знал, что Федор действует с моего

согласия и одобрения, поэтому у них быстро установились отличнейшие личные и деловые отношения.

Благодаря этому Федор знал о пока еще не озвученном плане строительства самого большого в мире парового судна для регулярных трансатлантических переходах и разработке Брюнеля более широкой колеи. Он утверждал, что его более широкая колея позволит обеспечить большую скорость и более спокойный и плавный ход посравнению с колеёй Джорджа Стефенсона, строителя первой по настоящему железной дороги мира Манчестер—Ливерпуль.

Эту историю я знал и заранее обсудил вопрос ширины колеи с братьями Петровыми, а полученные от Федора материалы Сергей Петрович оперативно послал в Иркутск.

Последние новости из Иркутска были вообще отличными. Все работы там шли полным ходом. В Черемхово заработали два завода: металлургический и машиностроительный. Отец и сын Черепановы строят там первую в России железную дорогу и первый русский паровоз для неё.

В Забайкалье тоже всё развивается неплохо. Дорога до Амура проложена и начато её строительство. Её отсутствие сильно тормозит развитие станицы Амурской. Но всё равно строительство судостроительного завода идет стахановскими темпами и не откладывая дело в долгий ящик, Ян Карлович приказал заложить первый пароход и начать его строительство.

Как он параллельно делает эти два дела мне не понятно, но я планирую по возвращению в Россию переключиться на Забайкалье, чтобы как можно скорее начать начать ходить по Амуру.

Так что скоро на это всё посмотрю своим взором.

На Камчатке мы задержались всего на трое суток. Я хотел своим глазом посмотреть на строительство дороги и на основанную будущую столицу «золотой» Колымы, но для этого надо задержаться здесь еще на полгода.

В Петропавловске меня ожидали Флегонт Мокиевич и наконец-то мой тезка — Алексей Андреевич Соловьев.

Как это не фантастически звучит, но дорогу наши строители действительно довели до реки Пенжина, выйдя к ней верст на пять выше небольшого села Манилы.

В этом месте достаточно широкая Пенжина распадается на несколько рукавов, образуя целый десяток больших и малых островов. По мнению нашего инженера-первопроходца Соловьева в этом месте реально построить несколько мостов и наладить переправу через реку. Главным достоинством этого места были берега реки, вернее отсутствие болот и прочих гадостей. Поэтому можно выйти безбоязненно к самой воде.

После того, как наши строители за год дошли до этого места, я уже не удивлялся таким планам. Хотя в глубине души считал это мало реальным.

Алексей Андреевич

предполагал, используя два острова на реке, тремя мостами перейти перейти реку. Самый широкий рукав Пенжины был не меньше полверсты, два других рукава были полменьше: двести пятьдесят и сто пятьдесят метров.

Дойдя до Пенжины строители стали на зиму лагерем и начали готовиться к предстоящей зиме и весеннему броску через реку. Там было почти три сотни человек, сотня японцев, три десятка англичан, остальные наши староверы.

Часть наших пленников уже стали свободными людьми, женившись на местных дамах. У коряков и камчадалов, непонятно почему, был недостаток мужчин и их женщины с удовольствием принимали придложения англичан и японцев.

Позиция Флегонта Мокиевича в этом вопросе была твердокаменной: никакого блуда, поэтому принимайте голубчики православное крещение и под венец. А после этого становитесь полноправными православными жителями Камчатки и получаете желанную свободу. Правда только в пределах Камчатки.

Уехать без ведома властей или убежать отсюда без помощи аборигенов невозможно. Но времена вражды между местными: коряками с камчадалами и пришлыми русскими ушли в прошлое. Никто из них не только не будет помогать беглецам, но и поможет властям схватить беглого.

Иван Васильевич поразил меня до глубины души, успев обзавестись агентурой среди пленных. Его тезка, Иван Кузьмич Кольцов, тоже не лыком шит и руку держал на пульсе. Его доверенные люди тщательно следили за настроениями на Камчатке.

Поэтому Флегонт Мокиевич не опасался никаких неприятностей со стороны пленников, которые в свою очередь хорошо разобрались в ситуации и как говориться не нарывались. Разницу в своем положении и российских подданных Камчатки они видели и стремились добросовестным ударным трудом заслужить прощение и свободу.

Планов каким-нибудь образом выбраться с Камчатки они не строили, хорошо понимая, что их ждет в других краях.

Мне было интересно мнение и объяснения господина инженера таких фантастических темпов строительства.

Выслушав мой вопрос, Алексей Андреевич рассмеялся.

— Если вы, ваша светлость, не верите на слово, пожалуйста убедитесь собственными глазами. Дорогу до Ключей вы уже видели. А от них до Топлета всего каких-то четыреста верст с небольшим.

Я невольно тоже рассмеялся, предложение конечно заманчивое, но к сожалению принять его никак не могу.

— Ларчик просто открывается, —уже серьёзно начал свои объяснения господин инженер. — Многое мы сделали на энтузиазме наших пленных. Мы к ним относимся по человечески, они это оценили и все желают получить свободу, поэтому ударно работают. Но естественно силами одних пленных это сделать невозможно, как бы ударно они не работали. Да и чисто русских рабочих рук маловато. Конечно ваша ставка на староверов отлично работает, но их просто физически мало и многие из них заняты другими делами, например строительством тех же мостов.