Олимпиада-80
Шрифт:
Его собеседник залился бурным хохотом:
— На солнце перегрелся, да? — переводя дыхание сказал он. — Столицей какой страны может быть Москва? Ну ты даешь! Советский Союз, конечно…
Новый знакомый на мгновение отвлекся от дороги, взглянув на Макса — тот был полностью поглощен окружавшей действительностью. Мимо проносились вереницы фонарных столбов, увешанных гирляндами красных флажков; гигантские щиты с портретами Ленина украшали фасады многоэтажных домов; то тут, то там попадались огромные плакаты с олимпийским мишкой и монументальные
Макс вертел головой по сторонам, увлеченно разглядывая непривычную ему обстановку. Проезжая перекресток, ему в глаза бросилось ярко-красное полотно транспаранта с выведенными на нем золотыми буквами «Решение XXV съезда выполним!».
Широкоплечий с интересом наблюдал за своим попутчиком.
— С Луны, что ли свалился? — спросил он Макса.
— А?.. нет, я здесь случайно… — растерянно произнес тот. — А какой сейчас год?
Мужчина залился своим привычным громким смехом.
— Ну ты даешь, браток! ох, насмешил! — отойдя от приступов веселья, все еще широко улыбаясь, он продолжил. — Девятнадцатое июля тысяча девятьсот восьмидесятого года, через тридцать минут открытие Олимпиады, если тебя и это интересует. Ты ведь на открытие сюда приехал, да?
Макс не ответил, все еще с изумлением разглядывая улицы празднично украшенного города.
— Приглашения нет, значит? Ну ничего, у меня два с собой есть. Одно тебе отдам. Меня на работе как стахановца премировали — хотел с женой пойти, но ее видишь, на работу в НИИ дернули. Она у меня физик-ядерщик. Так что, с тобой пойдем. Кстати, Николай, — мужчина дружественно протянул руку.
— Максим, — пожал широкую сильную ладонь Макс.
— Вот и познакомились, — улыбнулся в ответ Николай своей широкой белозубой улыбкой.
Они поехали дальше. Николай изредка поглядывал на Макса, едва заметно улыбаясь. Когда они проезжали Садовое кольцо, навстречу им попался мчащийся с бешеной скоростью черный лимузин с наглухо тонированными стеклами и звездно-полосатым флагом США на капоте.
— Баба-Яга против, — язвительно усмехнулся вслед лимузину Николай.
— Что? — не понял его Макс.
— Американский посол мчится в аэропорт, — пояснил Николай. — Бойкотирует Олимпиаду, — с ярко выраженной издевкой произнес он последние слова
Доехав до Хамовнического района они припарковали машину недалеко от Центрального стадиона имени Ленина — уникального спортивного комплекса, радикально реконструированного в честь Олимпийских игр. Позже он был переименован в «Лужники».
Церемония открытия должна состояться на Большой спортивной арене стадиона, куда и направились Макс со своим спутником. Преодолев цепь усиленного контроля, они предъявили приглашения и направились к трибунам искать свои места.
Вокруг было очень людно и шумно. Все зрительские места были забиты до отказа, — всюду, куда ни глянь, не было видно ни одного свободного места, все лишь пестрая толпа пришедших зрителей, галдящих на разных языках; некоторые из них пришли даже в своих национальных
Дойдя до своего места и усевшись, Макс с интересом огляделся вокруг. Тысячи людей с нетерпением ждали начала торжественного события, которое, как все они понимали, должно было стать грандиозным и запоминающимся.
На зеленом поле стадиона уже стояли семь длинных рядов фанфаристов, готовых оповестить о начале праздника. По периметру поле было огорожено спортивного вида молодыми людьми, преимущественно девушками, с находящимися в их руках широкими лентами, раскрашенными в цвета олимпийских колец.
На Восточной трибуне располагался гигантский цветной экран, по ходу церемонии на котором должны были отображаться всевозможные картины. В самом деле, это был не просто экран — это были четыре с половиной тысячи специально обученных статистов, должных поднятием цветных флажков, щитов, съемных манишек и шапочек рисовать живописные панно.
За экраном, высоко над стадионом, высилась огромная чаша, где скоро должен вспыхнуть главный символ соревнований — олимпийский огонь.
Словом, все было готово к началу.
Здесь, на трибунах Большой спортивной арены, прекрасно чувствовалось то коллективное напряжение, нетерпение, ожидание, которое обычно бывает перед подобными большими праздниками. Когда до начала остаются считанные минуты, то в эти моменты они тянутся особенно медленно. В эти моменты зритель ждет начала представления с таким внутренним щемящим чувством, сплетенным из предвкушаемого восторга и трепетного восхищения грядущим действом, что дыхание его поневоле застывает, словно боясь пропустить самые первые движения сцены.
И представление началось…
…в этот день небо затянули тучи, свинцовой ватой так невовремя нависшие над олимпийским стадионом. Должен был пойти дождь. Старания организаторов могли пойти бы насмарку. Открытие запросто могло бы иметь оттенок мокрого послевкусия.
Но этого не случилось — незадолго до назначенного времени начала церемонии открытия, тучи развеялись. Олимпийский стадион озарили теплые лучи яркого июльского солнца…
…электронные часы отсчитывают последние секунды. «16:00» высвечивается на табло московское время.
Словно по команде музыканты вскидывают фанфары и на весь стадион громко звучат торжественные ноты праздничной увертюры.
— На торжественное открытие Игр Двадцать второй Олимпиады прибыл Председатель Президиума Верховного Совета Союза Советских Социалистических Республик Леонид Ильич Брежнев, — раздается громогласный голос диктора Лужников.
Трибуны взрываются аплодисментами, приветствуя генсека.
Заиграл гимн Советского Союза. Одновременно с ним на экране Восточной трибуны отобразился советский герб, сотканный из тысяч трепещущих на ветру разноцветных флажков. Трибуны как по команде встали, чествуя мощь огромной супердержавы, дарующую им праздник спорта и приветствуя грядущую Олимпиаду.