Оливер Кромвель. Его жизнь и политическая деятельность
Шрифт:
Как видит читатель, это было время усиленной агитации, усиленного “брожения умов”. В государстве, расшатанном до последних своих оснований, каждый – большой и маленький – считал себя призванным к решению важнейших вопросов общественной жизни. Мало того, он искренне обижался, когда его не слушали. И благодаря такому возбуждению перед нами сотни памфлетов, сотни проектов новых конституций. Очевидно, что на республику возлагались грандиозные, в большинстве случаев иллюзорные надежды. Полагали даже, что она осуществит идеал царства Божия здесь, на земле. Увы – как далеко еще было оно и тогда... и теперь...
Но познакомимся с партиями.
Прежде всего пред нами левеллеры. Опираясь на исследование М. Ковалевского, мы можем перевести этот термин словами “политические радикалы”. Они представляли из себя наибольшую (сравнительно) силу в рядах оппозиции. Их вдохновителем, их, если можно так выразиться, “теоретическим вождем” был “беспокойный Джон”, “свободнорожденный” и наконец “всеми гонимый” Джон Лильборн. Левеллеры несомненно выделялись из среды
1. У каждого человека существуют права, которые не могут быть уничтожены никем и ничем здесь в мире. Эти права дарованы ему Богом и его достоинством человека. К ним надо причислить свободу совести, равенство всех перед судом и исключительную подсудность каждого лицам одного с ним состояния (присяжным).
2. Власть сосредоточивается в общинах Англии и у их единственных представителей – депутатов палат. Палата законодательствует. Администрация подчинена ей. Парламентская комиссия следит за исполнением законов во время перерыва сессий.
3. Судебная власть безусловно отделяется от законодательной и исполнительной. Она свободна, “чтобы быть справедливой” (Монтескье был опережен ровно на сто лет).
4. Все общественные должности – выборные. Правом представительства пользуется всякий англичанин, достигший известного возраста, не живущий за счет общественной благотворительности, не обесчещенный судебным приговором и не состоящий в услужении у частного лица.
Это первая ступень утопии. Религиозная свобода и народовластие – вот ее основания. Фанатическим ее проповедником явился Джон Лильборн. Во имя ее капитан Томсон поднял бунт, в котором и погиб сам вместе с тремя главными сторонниками, расстрелянными, на поле роковой для них битвы.
Но на первой ступени революционный дух остановиться не мог. Как видит читатель, программа левеллеров – политическая по преимуществу: хотя они и высказываются против крепостного права и за уничтожение последних остатков издыхавшего уже в то время феодализма, однако “священного права собственности” они затрагивать не хотят и даже клянутся не затрагивать его. Классовые привилегии исчезают для них в представлении о “гражданских”. Еще замечательно, что эти политические радикалы, в противовес духу времени, не ищут религиозной санкции для своих требований. Они ни разу не ссылаются на Писание. Они исходят из разума. Разум устанавливает для них естественные права личности. В остальном они опираются на Великую хартию вольностей. Не то на второй и последующих ступенях утопии. У Вайтлока мы читаем следующий, не лишенный большого исторического интереса, рассказ, в заголовке которого стоит дата 20 апреля 1649 года:
“В это время государственный совет (Cuncil of State) получил известие о появлении неких левеллеров [11] на холмах св. Маргариты и св. Георгия. Сообщалось, что эти люди копали землю и засевали ее кореньями и семенами. Некто Эверард, бывший капрал армии, является их начальником и называет себя пророком. Всего левеллеров тридцать человек, но они уверяют, что вскоре их будет четыре тысячи. Они приглашают всех прийти и помогать им, обещая каждому пищу, питье и одежду. Они говорят, что уничтожат загороди [12] и сделают поля открытыми для труда всякого желающего. Два эскадрона драгунов помешали, однако, левеллерам заниматься их невинным делом и доставили их, “громко протестующих”, к генералам – Ферфаксу и Кромвелю. Тут они объяснили следующее, отказавшись предварительно снять шляпы:
11
Как видит читатель, левеллеров было два сорта: одни – политические радикалы, так сказать уравнители прав, другие – уравнители состояний. Последних М. Ковалевский называет просто “diggers” – копатели
12
К этому времени большая часть свободных общинных земель огораживалась и переходила в частную собственность. Это была своего рода узурпация общинных прав
“Мы не имели в виду отнять землю у частных владельцев или обнаружить деятельное сопротивление всеми признаваемым властям. Мы хотели лишь вступить во владение искони признаваемыми за английскими общинниками народными землями (folkland), несколько столетий тому назад отнятыми норманнскими завоевателями. Все следы завоеваний должны быть, по крайнему нашему разумению, ныне стерты ввиду победы народа над королем – прямым потомком завоевателя. Только по недоразумению солдаты сочли нужным вмешаться в наше дело, сожгли наши жилища и арестовали нас. Мы – спокойные и честные люди. Посылайте против нас войска, мы не окажем им никакого сопротивления. Мы не будем бороться с вами ни мечом, ни копьем, но лопатой и плугом, с помощью которых мы сделаем плодоносными пустоши и лежащую без обработки землю общин. Теперь мы говорим с вами, но не для того, чтобы снискать вашу милость. Мы не вправе иметь покровителем никого, кроме Бога. Мы
Вот, однако, ее третья ступень. Прошу выслушать следующие соображения: “Так как мир просуществовал до потопа 1656 лет, то поэтому в 1657 году по Рождестве Христа должен наступить день Его вторичного пришествия на землю. Так как 2x666=1332, а никейский собор был в 325 году, а 1332+325=1657, то поэтому в 1657 году придет Христос и с ним царство Его. Из этого следует, что все правительства равно незаконны, а главное, безбожны, так как народом могут управлять только Бог и его наместник Христос”.
Так рассуждали люди пятой монархии с Гаррисоном во главе. Но, хотя в дикой и безобразной форме, они воплощали затаеннейшие стремления своего сердца к правде и справедливости. Надо заметить, что в низших слоях европейского общества было весьма распространено убеждение, что второе пришествие Мессии должно воспоследовать со дня на день. И они ждали, затаив дыхание, ждали, когда на землю Мессия придет:
Тот самый, Чья слава в молитвах поется.Тот самый, Которого ждет не дождетсяТак долго наш бедный народ.Под видом своей религиозной утопии люди пятой монархии проповедовали анархизм чистой воды.
Что было делать Кромвелю среди всех этих идеологов, иллюзионеров, утопистов? Постепенно пришлось ему рассориться со всеми ими. Как и почему, увидим ниже, а пока посмотрим, что делает он как “способнейший гражданин республики”?
Подавив революцию в войске, он отправился в Ирландию (1649 год). Здесь роялисты заключили союз с туземным католическим населением против парламентских войск, сосредоточенных в Дублине. В продолжение нескольких месяцев Ирландия была завоевана, сожжена, разорена дотла и три ее провинции из четырех были конфискованы в пользу завоевателя. Здесь единственный раз в жизни Кромвель проявил непонятную в нем и возмутительную жестокость. В Дрогоде, например, двести человек были казнены с оружием в руках. В этой резне проявилась слепая национальная ненависть англичан против ирландцев, протестантов – против католиков. Оправдание, в котором сам Кромвель чувствовал необходимость в данном случае, не удовлетворяет нас: “Я убежден, – писал он, – что это совершенно справедливый суд Божий над зловредными негодяями, руки которых покрыты кровью многих невинных жертв. Я убежден, что это предупредит кровопролитие в будущем. Только эти соображения и могут оправдать подобный образ действия, который в противном случае повлек бы за собой сожаление и угрызения совести”. Нет, такого образа действий никакие соображения оправдать не могут. Кровопролитие действительно было предотвращено на будущее время, но вместо него началась систематическая вековая эксплуатация ирландского народа англичанами, которой суждено закончиться лишь в наши дни.
Без таких жестокостей, но так же быстро (1650 год) была завоевана Шотландия, возмущенная казнью короля и избравшая на его место его сына, Карла II Стюарта.
Оставалось теперь одно большое затруднение – это сам английский парламент, которому до сих пор верой и правдой служил Кромвель. Но теперь обстоятельства переменились.
“Кромвель, – читаем мы у Гардинера, – старшие офицеры армии и более благородные умы, еще оставшиеся в парламенте, стремились единодушно к осуществлению одного общего желания: к свободному управлению, согласному с решениями избранных представителей. Они желали гарантии свободе мысли и слова, без чего парламентское управление являлось тиранией, только под другим названием. Но они не имели средств, чтобы достигнуть своей цели. Все революционные силы истощились еще до казни Карла, а теперь, когда его преемником явился юноша, о котором не было известно ничего дурного, напор роялистов стал увеличиваться с каждым днем”.