Оловянные солдатики
Шрифт:
– Нунн! – воскликнул он удрученно. – Нунн!
– Здравствуйте, сэр Прествик, – сказал Нунн, которому пришлось на время отойти от вешалки, где он отбивал довольно трудный мяч.
– Это вы, Нунн?
– У телефона, сэр Прествик.
– Ага. Я все пытаюсь до вас добраться, Нунн. Так вот, Нунн….. Алло! Нунн! Нунн! Нунн, вы меня слушаете или нет?
Нунн не сводил глаз с мяча, который успел долететь до середины ковра; теперь мяч чудом обогнул ножку стола и мимо корзины для бумаг, под
– Извините, сэр Прествик. У нас сегодня горячий денек. Выкладывайте.
– Понятно. Так вот, Нунн…
– Видели вы скачки с препятствиями, которые ваш конкурент показывал вчера по телевидению?
– Нет. Так вот, Нунн…
– Были довольно занятные курбеты. Извините, я вас перебил.
– Да собственно…
– Отвлекся. Признак старости.
– Ага. Так вот, всплыло…
– Непростительная грубость. Сам ненавижу, когда меня перебивают.
– Так вот, всплыло серьезнейшее непредвиденное обстоятельство.
– Так.
– Ваши планы относительно нового корпуса. Боюсь, что Ротемир их не потерпит.
– Да неужто?
– У Ротемира создалось впечатление – и вот тут передо мной соответствующее письмо от вашей мисс Фрам, – что корпус предназначен (я цитирую) “…для увеличения объема работ отдела этики по исследованию вопроса о том, в какой степени возможно запрограммировать вычислительные машины на соблюдение кодекса этики”.
– Все правильно.
– Мы ведь взялись поддерживать эту работу в убеждении, что она содействует борьбе с детской преступностью и распущенностью. Именно таков для нас смысл слова “этика”.
– Именно таков он и для меня, сэр Прествик.
– Вот Ротемир отказывается понять – да и я отказываюсь, – чем же тогда оправдывается использование корпуса под вычислительные машины, сочиняющие порнографические романы и справочники по вопросам секса.
– Порнографические романы и справочники по вопросам секса?
– Именно.
– И у нас будут подобные машины?
– Так мне сообщили.
– В новом корпусе?
– По-видимому. Ротемир узнал об этом на званом вечере от какой-то девушки.
– Вы уверены, что она в курсе того, что здесь происходит?
– Кажется, она узнала это от какого-то мужчины, а тот сказал, что об этом толкуют по всему институту.
– Понятно. Что ж, займусь выяснением.
– Поймите меня правильно, мне бы не хотелось, чтобы вы думали, будто мы хотим как-то влиять на работу, проводимую в новом корпусе, только потому, что вложили в него деньги.
– Ни в коем случае.
– Самое немыслимое предположение. Ротемиру в голову не придет ничего подобного.
– Конечно, нет.
– Просто мы должны соблюдать осторожность в вопросах,
– Именно. Именно. Я, конечно, никогда не вмешиваюсь в работу отделов, вы и сами, без сомнения, понимаете.
– Ну конечно.
– Но я, безусловно, решительно пресеку всякую чепуху насчет порнографических романов и справочников по сексу.
– Я же говорил Ротемиру, что на вас можно положиться.
– Буду только рад помочь.
– Мы ничего не имеем против вас лично, Нунн.
– Не сомневаюсь.
– Но насчет этого Ротемир пилит меня все утро. Надеюсь, я не был слишком резок?
– Вы были вполне в своем праве. Вполне в своем праве.
– Поймите, Ротемир – ярый противник таких вещей. И, откровенно говоря, после такого утра мой живот дает себя знать.
– Предоставьте все мне. Я немедленно переговорю с макинтошем.
– Надо полагать, Мак-Интош спит и видит во сне новый корпус?
– Да, это уж на все сто.
– Вот как? А у меня, когда я с ним беседовал, невольно сложилось впечатление, что он относится к корпусу прохладно.
– Нет-нет, наоборот, весь так и горит.
– Поймите, он же твердил, что новый корпус ему не нужен и он не желает иметь с ним ничего общего.
– Да это у него просто такая манера разговора. Странный народ эти ученые лбы.
– Похоже на то.
– Удивляют меня на каждом шагу.
– Точно.
– Ну вот видите.
– Значит вы возьметесь за Мак-Интоша?
– Я возьмусь за Мак-Интоша.
– Ну, тогда ладно.
– Спасибо, что известили.
– Нет, это вам спасибо.
– Возьмусь за Мак-Интоша безотлагательно.
– Возьмитесь за него, пожалуйста.
– Безотлагательно.
– Значит, договорились.
– По-моему, обо всем.
– По-моему, тоже.
– Ну тогда…
– Главное, возьмитесь за Мак-Интоша.
– Возьмусь, возьмусь.
– Мне кажется, в нем все дело.
– Мне тоже так кажется.
– Если дело в чем-то другом, мы ведь всегда можем снова созвониться.
– Конечно.
– Ну, тогда, значит, привет супруге.
11
“Хью Роу, – отпечатал Хью Роу, – подарил нам свой блистательный первый роман. Интимный, искрометный, интеллектуальный. “Р” от первой до последней страницы читается с неослабевающим интересом. Без тени колебания могу провозгласить этот роман лучшей книгой года”.
В лабораторию вошел Голдвассер.
– Опять увидел из своего окна, что вы работаете. Не устоял против искушения зайти посмотреть на вас вблизи.
– А-а, – произнес Роу.
“Р”, – отпечатал он, – открывает собой новую знаменательную эру в развитии романа как формы искусства”.