Омаранская сага

Коул Адриан

Он живет. Дай ему свою силу. Мой почти израсходован. Голос стал очень слабым.

Руванна напряглась. Неужели это будет жизнь за жизнь, ее жизнь за жизнь Уоргаллоу? Но ответного голоса не последовало. Она уставилась на неподвижного Избавителя.

Через некоторое время она начала петь. Ее чистый голос наполнил комнату, находя ее отдаленные стены, ее коридоры, как будто весь остров раздулся вместе с ним. И пока она пела, идеальная мелодия плыла вокруг, вверх и дальше, она чувствовала, как сила Омары вытекает

из нее, больше, чем она могла мечтать. Словно живой поток, он пронесся по залу, наполняя почву, трясину и тело Варгаллоу свежей пульсирующей энергией. Уоргаллоу не пошевелился, но лицо его больше не было бледным.

Руванна почувствовала, что ее охватывает огромная усталость. Сила все еще пришла, но она знала, что она, в конце концов, вытянет из нее ее жизнь. И все же это возродило бы Варгаллоу. Скоро. Песня затихла, ее глаза закрылись, и тьма за пределами мира жадно сгустилась.

Из-за этого ее царапали руки. Они поймали ее и потащили наверх. Ее охватило другое ощущение парения. Она услышала крик боли — был ли это отдаленный голос Браннога? — и последние ноты ее песни замерли. Бой был окончен. Тьма победила. Забвение забрало ее.

Смотрите за ним! — крикнул Бранног в замкнутом пространстве. Он боролся здесь так быстро, как только мог, падал не раз, а в ушах у него звенел звук этой мучительно красивой песни. Было в этом что-то, что говорило о горе, плаче, о смерти. Денновия пошла с ним, не в силах удержать равновесие. Но когда они наконец пришли к Руванне и схватили ее, Денновия чуть не упала на тело Варгаллоу. Она посмотрела на него и увидела, что он движется. Она потянула его за плечо, и он открыл глаза.

На них воцарилась тишина, но взгляд подсказал ей, что Бранног уже начал трудное возвращение на поверхность, словно покинул Избавителя. Он держал Руванну близко к своей груди, как если бы она была его ребенком.

Уоргаллоу попытался составить слово, но усилие было слишком велико.

Вставать!
– закричала Денновия, в ужасе от того, что земля сомкнется и замурует их навсегда. Она ударила Уоргаллоу по лицу, и что-то в ее ужасе, должно быть, дошло и до него, потому что он начал тяжелое движение. Он встал на колени, все еще завернутый, как насекомое, в свой темный плащ. С отчаянной помощью Денновии он поднялся на ноги.

С бесконечной, болезненной медлительностью они начали преследование Браннога.

Песня разбудила Огрунда и Карака, и когда Бранног вышел на солнечный свет, Рожденные Землей протянули ему руки и освободили его от ноши. Они растянули Руванну на ковре из растений, прикасались к ее лицу и что-то шептали ей. Бранног склонился над ней, его грудь вздымалась.

Она жива? он ахнул. Она чувствовала себя такой хрупкой, такой холодной, когда он нес ее.

Ни Карак, ни Огрунд не произнесли ни слова. Они занялись своим ритуалом. Бранног почувствовал, как у него сжалось в груди. Руванна! Она не могла умереть, ни сейчас, ни после этого. Он наблюдал, не обращая внимания на движение позади него.

Денновия

вышла изо рта Серафима и при этом рухнула, совершенно обессиленная, закрыв лицо руками. Ее тело задрожало, и она обняла себя, больше не двигаясь. Тьма рта шевельнулась в последний раз. Именно Морндарк был первым, кто увидел то, что произошло.

В чужой тьме это был Саймон Варгаллоу, его тело было завернуто в плащ, предоставленный ему Серафимом. Видно было только его лицо; оно было озадаченно нахмурено, как человек, вышедший из продолжительной лихорадки, потерявший лишь половину своей памяти. Он стоял, не двигаясь, глядя на распростертую фигуру Руванны и трех склонившихся над ней существ.

Морндарк вздрогнул, словно взглянув в глаза собственной смерти. Его никто не заметил; через мгновение он выскользнул за край растительности и потерялся из виду. Никто о нем не подумал.

Бранног потряс Огрунда за плечо. Вы должны спасти ее!

Когда двое Рожденных Землей выпрямились, внезапно превратившись в крошечных, у обоих на глазах выступили слезы. Она жива», — сказал Огрунд. Но мы не можем ее спасти. Она отдала все. Его глаза внезапно расширились, когда он увидел огромную фигуру, возвышавшуюся над ними всеми.

Бранног обернулся, его глаза увлажнились. Уоргаллоу стоял, как человек, восставший из могилы. Она не умерла, сказал он.

Что ты с ней сделал? — сказал Бранног, внутри которого клубился гнев.

Уоргаллоу покачал головой. Я был в чужой стране. Были кошмары, столкновение сил.

Ты убил ее! — прорычал Огрунд, поднимаясь на ноги. На мгновение показалось, что он бросится на Варгаллоу, но Бранног удержал его. Он чувствовал мертвенную ярость Рожденных Землей. Уоргаллоу оставался ошеломленным, глядя на себя сверху вниз, как будто осознавая что-то, что ускользало от него. Он освободил левую руку и откинул плащ. Его тело было нетронутым, правая рука была обернута тонкими листьями, доходившими от локтя до полной длины руки и кисти.

Моя рука», — выдохнул он, глядя на листья, словно видя невозможное.

Бранног посмотрел на него и кивнул. Восстановил, как и обещал. Но мы не знали, чего это будет стоить. Он сдерживал свой гнев, наблюдая, как Варгаллоу начал развязывать листья, связывавшие его отремонтированную руку. Когда они падали, тусклый металл светился в солнечном свете.

Карак и Огрунд в шоке отступили. То, что когда-то было убийственной сталью, было переделано, переработано. Морндарк исполнил свое искусство с новой степенью ошеломляющей точности. Искривленные серпы и режущие кромки исчезли. Вместо них была рука, человеческая рука, прекрасно сделанная, хотя и отлитая из секретных металлов Серафима. Уоргаллоу поднял руку, проверяя ее, двигая. Оно прекрасно отреагировало, идеально прижилось к нему, будучи такой же частью его, как и его собственная плоть. Но пока он двигался, Варгаллоу почувствовал внезапный укол ужасного понимания.