Омеги
Шрифт:
Заходите сгибаетесь в поклоне, сразу подгибаете ноги и становитесь на колени, и лбом касаетесь пола, а руки ложите на пол ладонями по бокам головы. Главное не разгибать спины. И попу! Попу не выставлять! Меня горничная у прежних хозяев сразу отучила, просто и эффективно. Просто пнула под хвост.
Думаете просто, ага ну сейчас, попробуйте сделать такое в квартире, да у Вас сразу точно не получится.
Вот просто проверите себя. Как домой с работы придёте и попробуйте стать перед Вашей супругой
Кланяться уметь надо, всё должно делаться слитно как одно движение, ни каких рывков, но самое главное не это, как меня учили. Хороший раб должен как стратег на поле боя оглядеть место и принять решение, как и где стать на колени, тут целая наука стать надо там, где никому не мешаешь и всем виден.
Некоторым рабам хозяева дают вольности, ну, например, можно лбом до пола не кланяться, просто на коленях стоять или даже сидеть, а можно на колени вообще не становиться, просто говорить в поклоне.
Я поклонилась грамотно и сразу начала говорить.
— Госпожа меня прислал человек, на него в рабской мыльне напали Куры… — я чуть не ляпнула по привычке, но взяла себя в руки — санты.Аулексей отбился от них магией, но прислал меня к Вам с мольбой о помощи, не дайте случиться злодеянию. Пришлите гвардию пусть его защищат.
Секретарша охнула, и я услышала, как каблучки зацокали и хлопнула дверь.
Да смотрите внимательно на меня читатели. Запомните, нам нельзя уходить пока нас не отправят.
Это страшная ошибка всех необученных рабов уходить если сделал дела. Нет, нет, и ещё раз нет! время раба принадлежит хозяину как и весь раб целиком. Так что набираетесь терпения и ждёте.
Я засекала по часам, у меня через пять минут начинают затекать ноги и поясница. Через десять минут, всё становится ещё хуже, но есть приёмы, обратить на себя внимание, можно, засопеть носом, или негромко кашлянуть. Но только, чтобы обратить внимание на себя. Но упаси Вас Рабские Боги злоупотреблять этим.
Некоторым хозяевам нравится наказывать так рабов, они могут и по пять часов стоять, только, потом раб сам встать не может, за ним приходят другие и утаскивают в спальню.
— Вон.
Это пришла секретарша и я быстро вскочила, поклонилась и выбежала за дверь.
У меня ещё ничего не затекло.
Я скажу по секрету, секретарша, жуть как не хочет, чтобы молоденькие Омеги тёрлись в приёмной. Она сама живёт с Тощемордым. Он её раскладывает хвостом к верху прямо на столе и натягивает, а она стонет, будто ёжиков рожает.
Откуда я знаю?
Да нас за людей не считают и не стесняются никак, вся жизнь хозяев перед нашими глазами проходит.
У наших баб язык острый. Как-то им досталась выпивка и вечером в спальне в лицах пересказывали как там
Вот умора была, мы пол ночи хохотали.
Я быстро убежала в вестибюль и плюхнулась возле двери.
— Братья-Воины! А эта не та ли Омега, что была с человеком?
Группа Кур проходила мимо, в вестибюле обычно никого не бывает, а эти то что здесь забыли?
Мне что-то стало не по себе. Как-то тревожно, я бросила взгляд на улицу, всё было там спокойно, класс разбившись по отделениям бежал кросс через плац, осеннее солнце игралась лучами на зелени тополей. Всё было спокойно, стояла умиротворяющая тишина.
Только я была бы в сто раз счастливее, если бы увидела человека идущего неспешной походкой.
— Куда смотришь дрянь! — пощёчина мне ожгла правую щёку, — ты должна отвечать, почему не стоишь на четырёх костях тварь!
Я присела по плотнее и спрятала хвост между ног, надеюсь они не узнают, что я там немного помяла Блохастика, если избави боги, кто-нибудь узнает меня прямо здесь и порвут. Меня убьют. Просто убьют. Я напала на Альфу, и вывернула ему руку. Рабу нападение не простят.
Одна за одной на меня сыпались пощёчины, я молчала, я честно молчала, сжавшись от страха.
Мне было страшно, четыре Альфа и я одна, и нет рядом никого кто меня защитит, чувство беспомощности, безысходности и одиночества, это сопровождает нас, рабов с первого мига существования и до последнего вздоха, когда мы испускаем дух привалившись к камню на умиральном острове.
Куры, не торопились, меня не пытали, нет им и в голову не могло прийти, что я дралась на ровне с одним из них. Они просто хотели интимных подробностей, как и сколько раз сходили под хвост 77-й, и что она кричала, умоляя её пощадить, и кто первым вошёл в её киску, а как она счастлива ублажать Альф, своих бывших ухажёров ротиком.
Простая похабщина, их бы вполне устроила, но я не открывала рта, я не смогу превозмочь магию подчинения, я не смогу врать, а правду сказать смерть.
Я, когда меня хлестали по щекам, старалась глянуть в щёлочку между Курами, в окно, я мечтала увидеть человека.
Мне ничего от него не надо, у меня есть приказ служить ему, пусть он просто войдёт в двери и скажет:
«Пеструшка – порвать!»; я им в глотку вцеплюсь, только пусть прикажет…
Если он меня не возьмёт с собой, я в это ни капельки не верю, ни капельки, человеки так не поступают, то меня ночью примучуют насмерть.
Я умру до первого луча солнца. Но я буду счастлива. Я смогла порвать двух Альф!