Омерта десантника
Шрифт:
– Благодарю, Ника Эдуардовна.
– Слушай, посмеяться хочешь? – спросила она, сделав подзывающий жест рукой уже двинувшемуся к выходу Сафронову.
– Даже очень, – ответил он.
– Этот отвратительный Шубкин, – чуть понизив голос, начала она, как только Сафронов вернулся на место, – как-то пытался тут со мной кокетничать. Весь мой коньяк выпил и давай приставать. И чтобы набить себе цену, рассказал, что вроде бы под театром проходит какой-то секретный тоннель. Ну, второе метро, которое раньше КГБ подчинялось. Оно, говорит Шубкин, теперь никому не нужно, бесхозное теперь метро это. Ну, ядерной войны-то не будет, потому его и забросили. Вот, говорит он,
– Ну это он после коньяка… – начал было Сафронов, но Пухова перебила его.
– Он мне показал трансформаторную будку во внутреннем дворе театра, – торжествующе произнесла она. – Забытая такая будочка, а в ней железным листом прикрыт кодовый замок.
– А код 007? – улыбаясь, проговорил Сафронов.
– А 651 не хочешь? – ответила с вызовом Пухова. – Так-то вот! Ты вот, если в самом деле театровед, как считаешь, что, если организовать первый в истории театр под землей?!
– Увы, я всего лишь вольный стрелок, – продолжая улыбаться, развел руками Сафронов.
Покинув театр, Сафронов не пошел сразу на автостоянку, а заглянул во внутренний двор. Забытая некрашеная трансформаторная будка и в самом деле имела место быть. Сафронов огляделся и быстрым шагом подошел к ней. Будь что будет, но сказанное госпожой Пуховой он проверит. Картинка с черепом и молнией предупреждала о высоком напряжении. Тем не менее Сафронов осторожно приоткрыл незапертую дверь будки. И тут же увидел железную пластину в самом верху, почти на высоте собственного роста. Хотя если бы Пухова не сообщила ему о кодовом замке, то сам он вряд ли бы додумался, что скрывается за встроенной железной заплаткой. Осторожным движением Сафронов коснулся ее. Не прошло и двух секунд, как заплатка отошла вверх, сафроновскому взору и в самом деле предстал кодовый замок с цифрами. У Сафронова перехватило дыхание. Неужели так все просто, сейчас он наберет цифры и вход в метро-2 будет открыт?! Впрочем, почему просто?! Кому из несведущих придет в голову лезть в будку с черепом? А потом трогать неизвестную стальную заплатку? И уж совсем точно несведущий ни в коем случае не сможет набрать заветный трехзначный код.
6… 5… 1 – набрал нужные цифры Сафронов.
Под подошвами его ботинок послышался скрежет, и он весьма вовремя отпрыгнул назад. Пол под его ногами разъехался в стороны, и взору Сафронова открылся длинный, узкий, плохо освещенный колодец. Спуститься в него было можно лишь по специальным металлическим скобам, закрепленным с правого края. Сафронов мысленно пожелал самому себе удачи и опустил ногу на первую скобу. «Не преисподняя, в конце ж концов, – мысленно успокаивал себя он, – как-нибудь отмахаюсь, если что…»
Глава 3
Брошенный вниз камешек летел долго-долго, точно падал в бесконечность. Тем не менее в конце концов, где-то уж совсем глубоко, послышался его удар о поверхность. Судя по звуку, гладкую и плоскую. Висеть над бездонным пролетом в кромешной тьме удовольствие невеликое. Сафронов успокаивал себя тем, что землю насквозь просверлить невозможно, поэтому рано или поздно он ступит на какую-то твердую поверхность. В итоге, спустя минуту, так оно и получилось. Сафронов мог стоять в полный рост, и тьма уже не была столь кромешной. Справа откуда-то пробивалось слабое свечение. Что делать дальше? Подниматься обратно?! Какая польза Сафронову от обнаружения этого бункера, который явно забросили бывшие хозяева-комитетчики и теперь в нем нашли свое пристанище бомжи и искатели подземных приключений – диггеры… Тем не менее Сафронов сделал
– Точно сквозь землю провалился, – сообщил Лорду начальник службы безопасности Рома-Лом, выслушав сообщение наблюдателей, ожидающих возвращения Сафронова из театра.
– Что значит «сквозь землю»? – недобро вскинул брови Лорд.
– Наверное, до сих пор находится в театре, – развел ручищами Рома. – Изучает, что к чему…
– Наверное, – кивнул Лорд, продолжая сверлить своего подчиненного недобрым, ледяным взглядом.
– Надо было к нему какой-нибудь «маяк» прикрепить, – вяло заметил Роман.
– Не надо действовать этому десантнику на нервы, – покачал головой Петр Васильевич. – Его раздражает излишняя опека, твои люди должны следить за ним ненавязчиво, не выдавая себя лишний раз.
– Но мы вот сейчас не знаем, что он делает в театре! Вдруг позвонит кому-нибудь… Куда-нибудь?
– Звонить ему некому, – категорически возразил Лорд. – Никто не снимал с него обвинений в убийстве генерала Парфенова. Просто теперь он – труп. Труп на скамью подсудимых не посадишь, и это устраивает абсолютно всех. Флягерс организовал формальные похороны, составив официальный документ. Что касается близких Сафронову людей, то они под неусыпным контролем смирновских отморозков. По первому же сигналу они начнут действовать.
В ответ Роман лишь почесал стриженый седеющий затылок. Как действуют боевики Смирнова, он представление имел.
– Лорд… Если хочешь знать мое мнение, то напрасно ты с этими рамзесами чеченскими связался, – непривычно задумчивым голосом проговорил Рома-Лом. – Это же звери, страшней любых отморозков. Волки, если не сказать хуже.
– И волков дрессируют, – ответил Лорд.
– Нет, Лорд, – покачал головой Рома. – Волков еще никто не дрессировал. Медведей, львов, тигров, бегемотов – дрессируют. А вот волков нет… Не придумали еще таких способов, чтобы волк команды дрессировщика исполнял. Тот же Коба. – Лом кивнул на дрыхнувшего в углу стаффордшира. – Зверь зверем, кого хочешь порвет, но хозяев чтит безгранично. Я его убивать буду, а он даже не огрызнется. Потому как иерархию блюдет. А волк – нет. Его убить можно, а команды выполнять заставить нельзя. Этот Полковник – или кто он – волк.
– Тебе, Роман, в ветеринарной академии преподавать, – сухо отозвался Лорд.
– В конце восьмидесятых, когда наши еще стояли в Афгане, случился скандал, который старались не разглашать. – Голос Ромы-Лома по-прежнему был негромок и задумчив. – Из Афганистана в СССР возвращался лейтенант-десантник, герой-орденоносец, вез целый чемодан добра. На таможне стали шмонать, открыли, а там отрезанные человеческие уши и черепа. А лейтеха недрогнувшим голосом, как ни в чем не бывало, объясняет, что везет сувениры…
– Я эту байку слышал, Рома, – точно гоняя муху, отмахнулся от начальника личной стражи Петр Васильевич.
– Может, байка, – кивнул Роман. – А вот не байка. Когда я по молодости на тупом рэкете погорел, то в общей камере оказался с одним «афганцем». Героем Советского Союза, как выяснилось. Так вот, в камере той, что «синие», что наши «братки-рэкетмены», старались лишнего слова не проронить. А «афганец» тот мужиков вокруг себя сплотил, собственные правила начал устанавливать. Начальство той тюряги оказалось с понятиями, перевели того героя в одиночную камеру, затем в «рамзесову зону», в Нижний Тагил. Иначе неизвестно, чем бы кончилось. А сидел тот герой за то, что в родном поселке местную шпану порвал. В самом прямом смысле. Троим головы снес, четвертого навечно к койке приковал.