Омут памяти
Шрифт:
Я лично думаю, что, поживи еще пару лет Суслов, Андропова бы отодвинули от политики. И Брежнев его опасался, поэтому сразу же после смерти Суслова он убрал Андропова из КГБ и взял поближе к себе. А в КГБ назначили преданного Брежневу Федорчука. Поболтался он там совсем немного, и его задвинули в МВД вместо Щелокова, а потом он вообще исчез. Маху дал Леонид Ильич: КГБ как был, так и остался под Андроповым. А теперь и весь аппарат ЦК под ним оказался: ему поручили вести Секретариат. Он стал вторым человеком в партии и государстве, а фактически, как до него Суслов, — первым.
Придя
Об Устинове надо сказать поподробнее, ибо он был равновеликой Андропову фигурой. Яркий представитель военно-промышленного комплекса. Весьма авторитетен в этих кругах. И очень противоречив в подходах к тем или иным вопросам.
Я уже рассказывал, как он помог со строительством Останкинского телецентра. Это был один Устинов. А вот другой.
Однажды на Секретариате ЦК он поднял вопрос о репродукции в журнале "Журналист" с картины Герасимова. Там была изображена обнаженная женщина. И сколько Устинову ни пытались втолковать, что это не фотография, а репродукция картины из художественной классики, что она экспонируется в Третьяковке, ничего не помогло. "Это порнография, а журнал массовый", — говорил он. Устинов настоял на освобождении главного редактора журнала Егора Яковлева от работы.
Я не был на этом Секретариате. Отдыхал в Болгарии. Когда вернулся, ко мне зашел Егор, уже безработный. Так случилось, что во время нашего с ним разговора мне позвонил Суслов, кажется, по поводу юбилея Маркса. Выслушав его, я сказал Суслову, что у меня сейчас Егор Яковлев, ему надо работать, есть такое предложение назначить его спецкором "Правды".
— Вы хорошо его знаете? — спросил Михаил Андреевич.
— Да.
— Ну что ж, давайте.
Об Устинове много можно рассказать, причем разного, но ограничусь еще парой примеров. Однажды на Секретариате ЦК обсуждался вопрос о неблагоприятной обстановке в Туле. Жители города жаловались на то, что городской транспорт работает из рук вон плохо, ребятишек в детские сады не берут, снабжение в городе отвратительное, в магазинах ничего нет, бывают перебои даже с хлебом. КГБ докладывал, что там дело идет к открытым волнениям.
Секретари ЦК начали в своих выступлениях резко критиковать руководство области, которое, оправдываясь, утверждало, что денег у них нет, лимиты на продовольствие очень низкие, автобусный парк устарел. Вдруг неожиданно секретарь ЦК Кириленко — полуграмотный человек бульдозерного типа — начал поворачивать вопрос в сторону пропагандистской мифологии, очень часто служившей сточной канавой, по которой удобно было спускать любое реальное, но трудноразрешимое дело. Кириленко повел речь о том, что все дело в плохой работе агитаторов и пропагандистов. Они оторвались от людей, не объясняют им причины
— При чем тут агитаторы? — взорвался Устинов. — За хлебом и молоком очереди, а агитаторы должны говорить людям, что это нормально? Рабочие, чтобы добраться до завода и вернуться домой, тратят по пять часов в день, а пропагандисты должны уверять людей, что тульский автобусный парк — лучший в мире? Давайте не уходить от проблемы и решать ее конкретно и по существу.
И еще один эпизод. Я уже работал послом в Канаде, а Устинов был министром обороны. Как-то один из наших дипломатов познакомился, будучи на хоккее в Торонто, с человеком, назвавшимся Сапрыкиным. Он рассказал о себе следующее.
Отечественная война. В одном из боев он был тяжело ранен и оказался в плену. Госпиталь был расположен в западной части Германии. Так получилось, что Сапрыкину попалась наша газета, в которой говорилось о его героическом подвиге, о том, что он погиб, ему присвоено звание Героя Советского Союза, что его именем названа школа в его родном селе. Сапрыкин побоялся возвращаться, до него доходили разговоры о преследовании военнопленных. Испугался и за родственников. Подумывал о встрече с кем-то из работников посольства. На хоккее с участием советской команды расслабился, услышал русскую речь и решился подойти.
Конечно, мимо этой информации пройти было нельзя. Я попросил резидентуру посольства тщательно все проверить. Побывали у него в гостях, увидели, что он собирает литературу о войне, покупает мемуары, воспоминания. Все оказалось правдой. Да, числится погибшим. Кто-то из участников боя видел его бездыханным.
Я направил телеграмму в Москву. Предложил организовать вручение Золотой Звезды Героя в Торонто, сделать из этого факта серьезное политическое и нравственное событие. МИД и КГБ согласились. Доложили Устинову.
— Среди пленных героев не бывает. Ответьте, что Сапрыкин попал в списки награжденных ошибочно, — заявил Устинов.
Вот так, в привычном советском стиле и оскорбили человека, вместо того чтобы поклониться ему в ноги. Сапрыкину мы не сказали, что его лишили звания Героя. Так и умер человек, не дождавшись с Родины благодарной весточки.
Андропов и Устинов нашли общий язык, были основной опорой власти Брежнева, хотя затаенные мечты были разными. Оба они сыграли решающую роль при назначении Горбачева секретарем ЦК. У них были на то основания. Молод, образован, энергичен.
Сам Горбачев утверждает иное.
"Особенно много невероятного придумано в попытках объяснить, как удалось человеку из народа возглавить государство, пройти все ступени иерархии, — пишет он в своих воспоминаниях. — Тут фантазия некоторых авторов не знает удержу. Разрабатывая тему "покровителей", утверждают, якобы наша семья по линии Раисы Максимовны связана родственными узами с Громыко, Сусловым, знатными учеными и т. д. Все это досужие выдумки. Мы сами сотворили свою судьбу, стали теми, кем стали, сполна воспользовавшись возможностями, открытыми страной перед гражданами".