Омут. Книга вторая. Углы
Шрифт:
– Доброе утро, - моя соседка и, по всей видимости, новая подруга по имени Линда, как безумно счастливый щенок следила за каждым моим действием.
– Доброе, - прохрипела я и откашлялась.
Встала с кровати, подошла к раковине, умылась. Все время, как я уже говорила, Линда наблюдала за мной. Я вытерла лицо полотенцем и взглянула на себя в зеркало. Какой кошмар… Ну, да ладно. Лучше хоть что-то, чем ничего. Осталось выяснить, где эта Академия находится, и попытаться благополучно отсюда сбежать… Переодевались мы почти одновременно, Линда без перерыва трещала о том, как она счастлива сейчас видеть меня, как была
– Хм, Дора? – ее, вдруг ставший застенчивым, голос остановил меня на пороге.
Я не сразу, но при этом медленно повернулась. Надо взять на заметку: запомнить новое имя, чтобы не было подозрений.
– Да?
– Прости меня, - очень тихо прошептала девушка.
– За что? – не поняла я.
– Ну, доктор Уилсон предположил, что твоя порция гречки тогда была отравлена, - во время своей речи моя соседка ни разу на меня не взглянула.
– И в чем твоя вина? – меня на секунду осенило, - ты что ли яд подсыпала? – я стрельнула в нее глазами, и она это почувствовала.
– Нет-нет, конечно же, не я! – слова вновь полетели из нее пулеметом.
– Как ты могла такое подумать? Просто…
– Просто что? – нервы начали сдавать, - Линда, говори сейчас или замолчи навсегда!
– Ну, ведь, это я уговаривала тебя ее съесть… ты не помнишь? – последние три слова прозвучали с явной надеждой в голосе.
– Помню, - сухо ответила я, ее лицо стало еще более испуганное, - а ты зачем вспомнила?
– Я… просто, понимаешь… Если бы ты не съела, как и собиралась, то ничего бы этого не было.
Да уж, это точно. Сейчас, по идее, я и Франциск были бы уже во Франции и вместе думали над тем, как нам вернуться в наши тела… Но что случилось, то случилось. Как говорится – после драки кулаками не машут. К тому же история не знает сослагательного наклонения.
– Ладно, забыли, - все так же сухо молвила я и вышла, дверь за моей спиной захлопнулась.
Теперь предстояло самое сложное – давать всем и вся объяснения своего чудесного воскрешения. Еще ночью директриса дала мне расписание моих занятий. Я шла по коридору, рассматривая нарисованную от руки карту, как добраться до кабинета рисунка. Да-да, здесь я – Дора – училась на художника. Хорошо, что я вообще рисовать умею… худо-бедно, если честно. Но, по идее, мышцы должны все помнить сами. К тому же ночью директриса упомянула, что ей было смертельно грустно расставаться с одной из лучших своих студенток. Вот так, я к тому же и отличница, жаль похвастаться бабуле не могу… Милой бабуле.
– Дора? – удивленный возглас парня, в которого я чуть не врезалась, вывел меня из нежданно нагрянувших воспоминаний.
– Да? – не менее заинтригованно воззрилась на него, кого-то мне этот человек напоминал…
– Ты…
– Жива? – подсказала я, а он смутился.
–
– Ну, знаешь, чудеса случаются, - бодро промолвила я.
– Да уж, - его взгляд упал на лист в моих руках, - какую ты ищешь аудиторию – тебе помочь?
– Да нет, я уже разобралась, - о, я его вспомнила, когда он уже собирался попрощаться, - хотя, нет, знаешь, ты можешь мне помочь, - глаза засияли – с чего бы это? – Понимаешь ли, я фактически ничего не помню. Возможно, это из-за яда, который по предположению доктора… М-м-м…
– Уилсона? – мгновенно подсказал он.
– Да. Доктора Уилсона… Яд был в гречке, что все ели на завтрак. Вот. В общем…
– Ты совсем ничего не помнишь?
– Угу, - поджала губы, - кроме трех последних эпизодов… - говорить о четвертом, что был первым, лучше не стоит. – Они как-то сами в голове возникли. Быть может, по истечении какого-то периода времени я вспомню что-нибудь еще, но сейчас…
– Какие три эпизода? – у-у, да он любопытный.
– Не важно, - замялась я, - это личное… очень.
– Но тебе нужна моя помощь, - молодой человек был в смятении.
– Да. Помнишь французский провинциальный городок? – пока я говорила, выражение его лица менялось, будто мысленно он уже пытался удрать от меня, а ноги стали ватными.
– О чем ты… - решил в дурочку сыграть, но я не дала ему договорить.
– Я не помню, что это был за город и что я там делала… Но что делал там ты? Я помню, ты появился словно из ниоткуда… А потом была темнота, и ты повернулся ко мне спиной, - тупо закончила я.
Кажется, поток моей речи был не совсем связанным, но суть он понял – по глазам вижу. Они как у зрителя на матче по настольному теннису – туда-сюда да туда-сюда. В голове молодого человека шел активный умственный процесс, лишь бы пар из ушей не пошел.
– Я не понимаю, о чем ты говоришь, - произнес он наконец, не глядя мне в глаза, - прости… - разглядывал свои ноги.
– А мне кажется, ты все прекрасно…
– Извини, мне пора… - помчался стремглав.
– …понимаешь! – крикнула ему вдогонку.
Ничего, голубчик, никуда ты не денешься. Наверное, зря я так быстро форсировала события, но в моих планах нет пункта о долгом пребывании здесь.
Мой первый день в целом прошел замечательно. Есть, конечно, свои недостатки, своего рода минусы. Например, случай с Тимом, который, по ходу, еще долго собирается меня избегать. Все же остальные – друзья и недруги – были рады меня созерцать в целости и сохранности. Безусловно, пришлось знакомиться по новой. Чтобы долго никого не томить, сразу даю список новых знакомых плюс прилагаю к вашему вниманию истории наших знакомств. Итак, как сказал Гагарин: «Поехали!».
Линда – волнистые русые волосы, миловидная девушка восемнадцати лет, соседка по комнате.
Тим – пока еще не решила, друг он или враг; от Линды узнала, что ему девятнадцать лет и он чуть ли не вечно живет в Академии, потому что никто из ее знакомых достоверно не помнит, когда он прибыл сюда. У меня есть предположение, что он «ненормальный», но какая у него способность, идей не имею.
Эмилия – единственный магазинчик сладостей на территории Академии принадлежит ей – двадцатилетней шоколадной девушке. Эмми мулатка – ее отец африканец, а мама белокожая – когда-то жила в СССР.