Омут
Шрифт:
Танец прерывает команда: «Строиться!» Построение проходит дружно, ладно, весело. Весело печатается шаг по подсохшей земле. И тот же князь чуть гортанным речитативом-говорком запевает:
Скажи мне, кудесник, любимец богов, Что сбудется в жизни со мною…И вдруг по рядам сзади доносится:
— Корнилов едет. Корнилов!
Прерывается песня, звучит команда:
— Полк!
Выровнялись ряды, повернулись головы.
Корнилов ехал крупной рысью на светло-буланом английском жеребце, уверенно и красиво сидя в седле. От ростовской усталости будто и следа не осталось. За ним толпой текинцы в громадных черных и белых папахах.
— Здравствуйте, молодцы-корниловцы!
— Здравия желаем, ваше высоко-ство!
Кавалькада проносится мимо.
Вслед восторженно гремит:
Так за Корнилова! За родину! За веру! Мы грянем громкое «ура!».Никто не знает, что считанные дни остаются до штурма Екатеринодара, до смерти командующего.
И в эти дни бои, бои…
С утра ни облачка. Солнце яркое, большое. Порывистый, — свежий ветер веселит. Колонна бодро поднимается на гребень. И вдруг оттуда гул снаряда, и высоко в поднебесье возникло шрапнельное облачко.
Колонна остановилась без команды. Тишина. Потом второй разрыв, третий… Стреляют красные плохо, снаряды рвутся в стороне.
Однако ясно: начинается бой.
Подъехал генерал Алексеев.
Согласно приказу корниловский полк пойдет справа от дороги, партизанский — слева, авангард Маркова ударит в лоб.
Привычно колонна перестроилась в цепи и двинулась пашней, вдавливая сапогами зеленые всходы. Луч солнца пробежал по поднятым штыкам. Юрий шел, а в голове тикали, как часы, повторялись строки:
Расходились и сходились цепи, И сияло солнце на пути. Было на смерть в солнечные степи Весело идти…Послышался голос князя:
— Не забегайте! Ровнее, господа!
По всей длине гребня возникает красная цепь.
Доносится:
— Ну, буржуи, зараз вас оседлаем!
В ответ:
— Бей краснодранцев!
Неизвестно откуда появилась и зависла черная, со снегом, туча. Но холода никто не чувствует.
Сошлись.
Бьют в упор винтовки. Потом только удары по живому.
Крики, стоны, ругань.
На сражающихся валит ватными хлопьями мокрый снег.
Снова стрельба. Теперь стреляют вслед уступившим красным. Те через гребень уходят к плотине, перегородившей неглубокую речку. На другом
Марков первым подтыкает за пояс полы шинели, ломая сапогами лед, шагает в воду. Идет молча, без призыва. За ним, высоко подняв винтовки, пошли все. Холод придает сил, торопит к противоположному берегу. И вот штыки вновь наперевес. Бросились бегом.
— Ур-р-ра!..
На пути сидит раненый матрос.
Чей-то выстрел в голову на бегу.
Валяются брошенные винтовки, патронташи, пайковые буханки хлеба.
Человек в солдатской папахе, весь в крови, широко открыв рот, ловит воздух.
Его добивают штыком:
— Подыхай, сволочь!
Внезапно кто-то хватает Юрия за рукав.
Он оборачивается, готовый убить. Но это сестра милосердия, в шинели с погонами.
— Поручик! Поручик! Князь…
Юрий не сразу понял, что она просит помощи.
Красивый князь лежал навзничь, левая рука откинута, на бледное лицо ложились и уже не таяли снежинки. Снег теперь шел мелкий и колючий.
— Куда его?..
Сестра наклонилась.
— Не могу найти. Нигде нет крови.
Бой тем временем перекинулся на станичные улицы.
Кто-то подвел коня, подняли и неловко уложили тело поперек седла и повели коня под уздцы…
— Это были вы? — спросил Юрий.
— Да, — ответила Софи. — Но больше я вас не видела.
— На другой день я был ранен и остался до выздоровления у местных жителей.
— А ваша жена ждала в то время ребенка?
— Нет. Позже.
— Но вы уже любили ее?
— Еще гимназистом.
— И были, конечно, счастливы! Сладкий сон. Розовые мечты. Грезы…
Он не должен был возражать, но что-то толкнуло, и Юрий сказал:
— Нет, я много мучился.
— Она не любила вас?
— Любила. Я думаю. Но она очень дорожила своей независимостью. Может быть, потому, что она из простой семьи. Они всегда подозрительны. Короче, происходила какая-то ужасная борьба двух самолюбий…
С женской проницательностью Софи спросила:
— А сейчас?
Он, заколебался.
— Сейчас другое. Нас связало горе.
Однако подлинного горя он не чувствует.
Софи заметила эту неуверенность, но не воспользовалась ею, а может быть, и воспользовалась, не давая себе отчета. Она положила руку ему на локоть.
— Храните свои чувства. У вас еще будут дети. Вы счастливее меня.
— Вы одиноки?
— Я вдова.
— Он погиб?
— Покончил с собой в Екатеринодаре.
Юрий коснулся ее руки, но Софи тут же отняла ее.