Омут
Шрифт:
Вспомнил слова Татьяны об ощущениях в первые дни пребывания здесь. Она тоже была уверена, что все обстоит не так, как кажется. Теперь она так не считает, но это не значит, что Татьяна права. Ее могли просто убедить в этом.
Я свернул на лестничную клетку и чуть не столкнулся с Аглаей. Она шла навстречу, держа в руках какую-то пластиковую папку, плотно набитую бумагами.
– О! Николай! – воскликнула психиатр, моментально растягиваясь в дежурной улыбке, - Как устроились?
– Благодарю, все нормально. Мне нравится. И… я удивлен.
–
– Да. С Татьяной, моей соседкой. Очень приятная девушка. Вы были правы, когда говорили, что мы поладим.
– О, не сомневаюсь, что теперь вы еще и подружитесь. Она и впрямь замечательная. Рада за вас. Кстати, я как раз иду к ней. У нас сеанс терапии. Будем болтать, как старые подружки. О вас, между прочим, я тоже кое-что у нее расспрошу, - эту фразу она проговорила с особенным удовольствием, обнажая идеальные зубы в озорной улыбке, - А вы решили прогуляться?
– Да. Осматриваюсь.
– Через час у нас прогулка. Не забыли?
– Да, помню.
– Буду рада видеть. Попробую познакомить вас еще кое с кем. Не опаздывайте, хорошо?
Я утвердительно кивнул. Она сделала «пока-пока» ладонью, широко улыбнулась и поспешила к комнате Татьяны. Я облегченно вздохнул и отметил, что эта ее постоянная, безукоризненная улыбка начинает откровенно действовать на нервы. Не последнюю роль в этом сыграл официант из столовой. И он, и Аглая вели себя очень похоже. Одинаково неестественно. Сильно переигрывали с приветливой учтивостью. Может такое поведение – часть методики Регеций? Персонал создает приторную видимость человечности, а у людей, для которых человечность – не пустой звук, просто появляется отвращение к такого рода мировосприятию? Отчасти я был прав, когда так рассуждал. Но только отчасти.
Глава 4. Утопия
Послонявшись по зданию и не выведав никакой информации, которая могла бы стать полезной для побега, вернулся обратно. Звуков телевизора из комнаты соседки больше слышно не было. Я осторожно подошел к стене и приложил ухо. Тишина. Ни голосов, ни каких-либо других признаков жизни. Решив, что межкомнатные стены имеют хорошую звукоизоляцию, а телевизор было слышно только потому, что Татьяна смотрела его, включив на высокую громкость, отошел от стены и лег на кровать.
Я ужасно соскучился по Юльке. Интересно, что с ней сейчас? Как она восприняла мое исчезновение? Что ей сказала Маша? Скучает ли она за мною так же, как я за ней? Я вспомнил, как рассказывал ей сказки каждый вечер перед сном и почувствовал катящиеся из глаз слезы.
Приветливо запиликал динамик на стене. Женский голос сообщил: «Дорогие гости и коллеги! Приглашаем всех провести несколько приятных минут на свежем воздухе. Ждем вас на рецепции в четырнадцать ноль-ноль. Советуем одеваться потеплее. Сегодня солнечно, но температура воздуха уже осенняя – всего плюс семнадцать градусов при умеренном ветре. Всем хорошего дня и спасибо за внимание». Динамик на прощание пиликнул еще раз и окончательно затих.
Я отыскал в
– Новенький?
– Угу, - кивнул я.
– Леха – протянул он мне руку.
– Николай, - ответил я, пожимая сухую, крепкую ладонь.
– Сегодня поступил?
– Да. Утром. Перевели из судебного корпуса.
– Понятно. Ждешь кого?
– Да, мы с Татьяной договаривались вместе на прогулку выйти.
– С Танькой, что ли? Уже познакомиться успел?
– Да. Обедали вместе.
– Быстрый ты, однако, - он одобрительно усмехнулся, - Ну, ладно. Пошел я. Да ты постучи к ней, не стесняйся. По-любому марафеты наводит перед зеркалом. А бабы – они такие. Если не подгонять, то всю прогулку под дверью прозеваешь. Давай, увидимся.
– Давай… - сказал я и постучал в дверь Татьяны, как посоветовал Леха.
Она открыла сразу же. Я даже вздрогнул от неожиданности. На ней были надеты тонкие черные штаны, туго обтягивающие привлекательные бедра, белые кроссовки и спортивная кофта.
– Только не думай, что я стояла под дверью и подслушивала, - она старалась шутить, сохраняя серьезное выражение лица. Вот только получалось у нее это не очень хорошо. Улыбка все равно проступала сквозь маску суровости.
– Неудачная отмазка, - не менее сурово сказал я, - Если ты знаешь, что я с кем-то говорил, значит, все-таки, что-то услышала.
– Не придирайся. Я же женщина, все-таки. Должна же я быть в курсе того, что обо мне думает мой симпатичный сосед. Идем уже, а то я засмущалась.
Татьяна бесцеремонно ухватила меня под руку и потащила к выходу. Я подчинился. От нее приятно пахло.
Мы вышли на рецепцию, где уже собралось довольно много народу. Определить, кто из этих людей пациент, а кто сотрудник клиники было практически невозможно. И те и другие были одеты в похожую одежду, непринужденно общались между собой и ничем не выказывали принадлежности к той или иной категории.
– А кто из них кто? – тихо спросил я Татьяну.
– Я, честно говоря, и сама не до конца разбираюсь. Здесь изначально принципы такие: и персонал, и гости – все на равном положении. Ну, кроме обслуги, конечно. Уборщицы, официанты – эти, как бы, отдельно. А врачи… Про тех, кто живет на втором этаже, могу рассказать. Я регулярно вижу, как они выходят или заходят к себе в комнаты. На первом этаже бываю редко, поэтому и не знаю о них практически ничего. Весь персонал живет здесь же. Они очень редко куда-то выезжают. Клиника снабжается всем необходимым и надобности куда-то отлучаться почти никакой. Так, по крайней мере, мне Аглая говорила.