Омут
Шрифт:
– Давай закрою двери в прошлое, и не было этой измены. Ты и я.
– Я тебя не знаю, ты готов забыть все, ради, чтобы я вернулась к тебе? Теперь я просто обескуражена твоим поступком. А Герцог?
– Ты у него гостья, он объяснил мне.
– Вы уже договорились, что со мной будет?
Танец закончился, Валерию подвел и оставил возле своей жены.
Валерия четко знала, что нужно делать, она заказала такси, приехав домой, скинув вечерний наряд, переоделась, наспех собрала свои вещи, и взяла карточку, подаренную Герцогом.
Доехав
Рассвет она встретила в деревне, машину отпустила, сама пошла пешком. Пыльная тропинка, по которой она шла была родной и все вокруг было родным, и близким. Она ощутила в груди радость, давно не было таких эмоций.
Вот ее дом, в доме мама, не узнаю, старенькой стала. Расцелую, обниму горячо, и попрошу прощения у нее. На задворках мысленного потока, пробивалась горькая мысль, что их может и не быть. Если отец жив, она тоже будет рада.
Дом стоял, он не изменился, только настораживала тишина, и заколоченные ставни.
Радость сменилась тревогой и горечью. Сколько она простояла перед домом, пока ее кто-то не окликнул. Она повернулась, узнала соседку, тетю Нюру.
– Видно, не здешних.
– Тетя Нюра, это я Валерия.
– Валерия?! Не узнать тебя, красавица.
– Тетя Нюра, моих родителей нет... Валерия не хотела произнести вслух " умерли"
– Да, пошли ко мне в дом, за чаем и расскажу, если ты не торопишься.
– Не тороплюсь.
Когда Валерия была маленькой, она заходила к ее детям, но особой дружбы не получилось.
Тетя Нюра быстро накрыла стол, тот стол, который был в ее детстве.
– А стол прежний.
– Добротный, из настоящего дуба. Приезжают внуки и внучки, хватает все место.
– --- ---Шумно, но я привыкла к этому. Вот уже заскучала, без них. Вижу стоишь, не узнала тебя.
– Тетя Нюра, что с моими родителями случилось.
– Грустная история. Твоя мама тосковала по тебе. Ездила в город, так не нашла тебя.
– -А потом слегла, говорили рак крови, умерла очень быстро, еще почти молодая. А твой отец тоже долго не жил, через год, когда косил траву, упал, приезжали врачи," бестолку", сказали с сердцем.
– У меня есть фотографии, когда их не стало, я самое ценное забрала и вот, ты здесь, и тебе все передам. Жалко мне было ее, мужественная и добрая женщина.
– Тебя я ругала за отношение к матери. Все знали, на какие жертвы шла, чтобы дочка была одета лучше всех. Я ей говорила, не балуй, не оценит.
– Да, тетя Нюра, так оно и вышло- не оценила, рвалась куда-то, а не наметила куда. Всю жизнь по течению, не задумываясь, ни о ком, и даже о себе.
– Уедешь?
– Нет, буду жить здесь.
– Дом старый, не страшно.
– Чего боятся, мне уже ничего не страшно. Валерия не хотела уже продолжать разговор, ей нужно побывать и немного прибраться в доме.
Тетя Нюра отвела, благо мебель стояла на месте.
– В нашей деревне, особо не любят брать чужого, только тряпки.
– Не переживайте, я сейчас все куплю.
Валерия вошла в
Слезы непрошено скатывались и продолжали путь, капая на руки, она так давно не плакала, даже когда сильно ушибалась, а здесь припасенные, прорвались наружу, обжигая душу, не принося ей облегчение.
Валерия знала найдут ее, либо бывший, либо разозленный Герцог, не уйти от них и оставаться не хочется с ними.
Пустота давила изнутри камнем...
Омут, вот что ей нужно, не уйти от этого.
Бездна гипнотизировала, сняла одежду, осталась в красивой сорочке. Шаг за шагом она входила все глубже, вода тяжелая тисками обхватывал ее тело, осталось немного, и она со своим омутом погрузится в омут озера.
– Дуреха, что ты делаешь? Она услышала голос тети Нюры за собой, Валерии стала стыдно.
Мокрая и пристыженная, снова сидела в гостях у нее.
– Вы считаете меня неумной?
Тетя Нюра тяжело вздохнула, автоматически взяла тряпку и начало вытирать стол возле себя.
– Не ты одна, подходишь к этому омуту, там столько побывало, было и топились, а другие просто приходили и плакали, пополняя озеро своими слезами. Если озеро могло рассказать, что она видела, и слышала, то давно пересохло.
– Тетя Нюра, я такая эгоистка, не могла ни разу поинтересоваться своими родителями.
Жила как мне, удобно не думая о других, да о себе тоже ...Я столько передумала ...
Валерия всхлипнула.
– Простите меня.
– Давай расскажу о маме, и о себе немного. Мы там тоже были.
И тетя Нюра, усевшись, основательно не торопясь, начала повествование о Валериной маме.
– Послевоенные годы, хотя были мы все малышами, но родительская ноша войны была у них на плечах, мы росли без проявления особой родительской любви, они нам не показывали, но они нам, главное, давали еду, одежду. Но мы знали они нас любят. Да, народ у нас, горемычный.
– Да, ладно. Мама твоя было красивой девочкой, я не помню ее родителей, что с ними случилось, но говорили, что спилась твоя бабка, очень рано, твой дед, в первый день войны погиб. Осталось сиротой, попала она в чужую семью, намыкалась там, люди жесткие, у них не было любви к своим детям, а тут, чужая, говорили были родственниками, а я думаю, взяли в качестве служанки, сама маленькая, нянчилась с грудными их детьми, полы мыла, когда мы бегали и играли во дворе.
Тяжелая жизнь была у твоей матери, вот и перенесла любовь, не даденную ей, на тебя. Когда вышла замуж, твой отец был хорош собой, все девки в деревне, мечтали о нем. Он положил глаз на твою мать. Поженились, но тот был не плохим мужиком, но балованный, чуть какие-нибудь трудности в кусты, а твоя мать привыкла наваливать на себя и решать проблемы. Я ей говорила, красивый муж, но бестолковый.