Шрифт:
Глава 1
В конце тридцатых годов авиацией бредили все мальчишки. В газетах, по радио только и было слышно о подвигах лётчиков-героев: о Чкалове, о Громове, о Водопьянове… Лёша Серов вырезал из газет статьи и заметки, где упоминалось о пилотах. Он питался слухами об авиации. И, конечно, ему хотелось летать. Им овладело увлечение, которое и определило его будущее.
После окончания школы путь его был один – в авиационное училище. Но на вступительных экзаменах он срезался – не добрал одного балла, и все его мечты рухнули. Потерянно, с опущенной головой он стоял в шумном коридоре
– Не сдал?
– Не повезло, – стыдливо буркнул Алексей, покраснев.
– Ну ничего. Не отчаивайся парень, споткнуться может любой. Приходи на следующий год. Такие, как ты, в авиации нужны, – с напускной строгостью, по-военному, поддержал его председатель.
К неудачному поступлению в училище с сочувствием отнесся его друг, одноклассник Пётр и, конечно, мама, Ольга Филипповна. Одна Лизавета, соседка по коммунальной квартире, не скрывала своего удовлетворения. Пухленькая, бойкая, она была на год моложе Алёшки, не стесняясь жеманилась, заигрывала с ним и была говорливая до надоедливости. Она боялась, что сосед уедет навсегда. А ей этого не хотелось. Но Алёшка был равнодушен ко всем её усилиям.
Чтобы не болтаться впустую целый год, он решил устроиться на работу подручным кочегаром в железнодорожное депо. Скромного парня там всё устроило: посменная работа, значит, будет время готовиться к поступлению в училище. Всё-таки, мечта об авиации прочно сидела в его голове. Досадная осечка не изменила желания, а только разозлила.
В депо опытный машинист Конрад Петрович Ларченко, с виду суровый, пропахший паровозной гарью, но с мягким характером человек, охотно принял назначенного ему ученика, молодого крепкого парня. Он объяснил задачу Алексею: надо постоянно следить за манометром и поддерживать температуру в топке паровоза. Для этого есть лопата и уголёк.
И вот почти год, как Алёшка трудится у паровозного огня. Дорогу от своего провинциального города до Узловой он выучил наизусть. Все поля, перелески, мосты через речки были ему уже знакомы. А когда точно по времени скорый поезд подъезжал к девяносто пятому километру, у будки обходчика встречал его старый путеец с желтым флажком, показывая, что путь свободен.
Однажды, из окна кабины паровоза он увидел, что вместо обходчика стоит стройная блондинка в лёгком розовом платье. В вытянутой руке она держала желтый флажок. Алексей удивился и подумал, что обходчик, наверное, заболел и его заменила сменщица.
В следующую поездку помощник машиниста на скором поезде, приближаясь к будке обходчика, увидел, что на том же месте стояла опять она. Алексей с мчащегося поезда махнул ей рукой. Обходчица, как ему показалось, улыбнулась, но взглядом его не проводила. Тогда он решил, озорства ради, заготовить бумажку с надписью: «Как вас зовут?» А чтобы бумажка не улетела в пространство, он приложил её к короткой палке, привязал подвернувшейся бечёвкой и стал ждать, когда поезд приблизится к девяносто пятому километру.
В кабине Конрад Петрович с удивлением следил за суетой своего помощника, не понимая, чего он так часто выглядывает из окна.
И вот, наконец, появилась знакомая будка, а рядом обходчица с флажком. Алёшка ещё издали
Между сменами руководство депо объявило, что по производственной необходимости Серова надо перевести на другое направление дороги. Но суровый Ларченко встал горой за своего помощника и настоял, чтобы Алексея не трогали. Он убедил начальство, что парень хорошо работает, не отлынивает, аккуратно следит за приборами, за топкой, ему в пути с ним спокойно. И начальники пошли навстречу старому машинисту.
В пути, не отрывая взгляд от дороги, Конрад Петрович по-отечески поинтересовался у своего помощника:
– Алёшка, ты не передумал на лётчика-то учиться?
Подбрасывая в топку антрацит, Алексей с юношеской горячностью категорически ответил:
– Не передумал, пойду обязательно!
– Молодец! Это по-нашему, – одобрительно отозвался машинист. – Если человек будет отступать, сдавать свои позиции, то он – гроша ломаного не стоит. Судьбу надо крепко держать за хвост. А то она будет вилять и капризничать, как непослушная девка.
Когда не стало отца, Лёше исполнилось четырнадцать лет. Его мать, школьная учительница Ольга Филипповна, потерю мужа сильно переживала. Набожная соседка посоветовала сходить в церковь, уверяя, что это облегчит и успокоит её душу. Она так и сделала. С тех пор регулярно стала посещать храм, потихоньку от всех отмечать церковные праздники. Она молилась за себя и за сына, чтобы обжигающее слово «безотцовщина» не коснулось его. Слава богу, мальчик рос спокойным, трудолюбивым, учился хорошо без лишних замечаний. К окончанию школы у него появилась, как и у многих мальчишек, неудержимая страсть к лётному делу. И даже неудачное поступление в училище не подкосило его. Всю зиму он готовился повторно сдавать экзамены.
А пока у Алёшки не выходила из головы эта блондинка-обходчица. С некоторым интересом он думал: «Как же она может назвать своё имя? Крикнуть? Но паровоз не перекричать. А как ещё? Да захочет ли она это делать?» Поезд мчался к знакомому месту. Алёшка стеснительно обратился к машинисту:
– Конрад Петрович, давайте посигналим обходчице на девяносто пятом.
Ларченко понял, почему суетился его помощник. Дело молодое, возражать не стал. Километра за полтора дал два коротких гудка и один длинный. Алёшка отложил лопату в сторону, выглянул из окна, увидел обходчицу с желтым флажком, а на зелёной траве, перед ней, были написаны крупные три белые буквы – АНЯ. Он радостно помахал ей рукой, а она улыбнулась ему в ответ.
В следующую смену он, надеясь на удачу сделал тот же трюк, к палке привязал бумажку с надписью: «А меня Алексей». Но, подъезжая к будке, увидел не Аню в розовом платье, а старого обходчика в форменной фуражке.
Алёшка расстроился, покрутил в руках палку с привязанной запиской, открыл дверцу топки и бросил её туда. Жадный огонь охотно поглотил бумажку, и через мгновение она сгорела. «Фокус не удался», – подумал он.
Глава 2
Своему другу, Петьке Краснову, он, конечно, рассказал о незнакомке с флажком. Но тот, со свойственной ему беспечностью, не придал этому какого-либо значения, легко отмахнулся: