Он и Я
Шрифт:
— Катя…
— Не называй меня так! Никак не называй!
— Тормозни.
— Не буду!
— Поговорим, когда вернусь.
— А ты вернешься? — злой иронией пытаюсь прикрыть разнуздавшуюся надежду.
— Сказал же, что вернусь.
— А я уже не хочу! Предупреди отца, чтобы встречал…
— Без паспорта не улетишь, понимаешь? — втолковывает, словно ребенку.
Будто не он его у меня забрал!
— Обращусь в Консульство. Решим вопрос.
— Угомонись, сказал.
— Ладно, — слишком резко переключаюсь. — У тебя двадцать четыре часа,
— Ты мне условия ставить не будешь!
О-о-о, так звучит очень злой Таир…
Мамонты-мурашки, позабыв чемоданы, возвращаются на север. Там им, очевидно, что-то не нравится, и они, без передышки, летят обратно на юг.
— Отлично, — сладко выговариваю в ответ.
— Задница у тебя синей будет.
— Я на запугивания и пустые обещания не ведусь, — провоцирую, утратив какую-либо рассудительность. — Пока ты можешь меня в нее только поцеловать… И то мысленно.
— Я тебя сейчас… Мысленно!
— Давай, давай! Я буду наслаждаться.
Возникает пауза. Не знаю, о чем он думает и какую силу в себе тормозит, мешать не решаюсь. Прикрывая глаза, просто слушаю его дыхание.
— До завтра, Катерина, — произносит, наконец, Тарский.
Он уже решил, что со мной сделает. Дату назначил. Угрозами впустую сыпать не станет. Лишь голосом давит так, что, кажется, действительно на расстоянии медленно на куски рвет.
Но я, конечно, храбрюсь. Улыбаюсь, словно он может это увидеть.
— Таи-и-и-р-р, — протягиваю вместо прощания и отключаюсь.
Машинально смотрю на экран и сердцебиение теряю. Вместе с номером телефона светится женское имя — Элиза.
Не знаю, как мне удается спокойно вернуть Сильвии сотовый. Совершаю над собой усилия лишь потому, что желаю поскорее остаться в одиночестве. Бахтияровы, уловив мое потухшее настроение, действительно быстро уходят. А я еще полночи меряю спальню запутанными и сбивчивыми шагами.
Терзаю душу жгучими вопросами.
Элиза? Он с ней? Почему с ней? Откуда Сильвия знала, что найдет Тарского, позвонив дочери? Он где-то рядом? Чем занимается? Что делает в ее компании? Почему не приезжает? Почему даже не звонит? Неужели я его настолько достала?
Почему она? Почему с ней? Почему?
Почему???
22
Я прямо в легкие вдыхаю полёт,
Ты есть, наверно, мой кислород…
Утром я обнаруживаю дверь закрытой. Яростно дергаю несчастную ручку, замки щелкают, но не поддаются. На меня накатывает такая злость, которую, клянусь, прежде не доводилось испытывать. Все смывает она.
— Черт… Немедленно выпустите меня отсюда, — кричу и луплю деревянное полотно ладонями. Если бы это
К моему удивлению, дверь распахивается достаточно быстро, являя благовоспитанную чету Бахтияровых. Сильвия держит перед собой поднос с завтраком. Рядом со стаканом сока и тарелкой каши даже какой-то карликовый «веник» в мелкой фигурной вазочке пристроила. Оценив красоту, рвусь на выход. Однако Виктор оперативно и решительно преграждает путь.
— Это что, блин, за шуточки?! — бросаюсь на мужчину едва ли не с кулаками.
Он без каких-либо проблем ловит мои запястья, мягко отпихивает примерно в центр комнаты и крайне, черт его подери, интеллигентно заявляет:
— Мы действуем исключительно в твоих интересах, Катя.
— В моих интересах? Что вы знаете о моих интересах? А о том, что я чувствую??? Одна! В чужой стране! Я вас не знаю!
— Нам жаль, что так получилось, — все так же невозмутимо отмахивается Виктор.
— Жаль? Жаль? — у меня от возмущения дыхание перехватывает. — Сожгу вам дом, понятно?! Закроете дверь, я сидеть тихо не буду. Не та порода! Подожгу вот эти чудесные шторы, а сама выпрыгну в окно. Не впервой, живучая.
— Окна заблокированы.
— На понт меня берешь? Дурочку нашел? — глумлюсь, выказывая ответное отношение.
Никакой реакции от гребаной четы.
Мой смех резко обрывается. Направляюсь к окну. Дергаю одну ручку, вторую… Перебегаю к балконной двери, следующему окну. Все бесполезно. Понимаю, что у них необычный дом. Блокировка явно автоматическая. Это лишь усиливает подозрение относительно этих людей и распаляет мой гнев.
— И все же костру быть! Сгорю тут заживо.
— У нас хорошая противопожарная система, Катя. Разожжешь огонь, искупаешься под «дождем», и все.
Бурно захватывая кислород, сердито сжимаю зубы. Не знаю, как еще бороться.
— Это он? Таир велел так сделать? Не приедет, значит?
— Гордей появится, как только будет такая возможность…
— В жопу его возможности! — выплевываю в гневе. — Что смотрите? Я вам не мать Тереза, чтобы терпеть все эти бессмысленные мытарства. Не научена!
— Нет, ты избалованное дите, — резюмирует Виктор тоном приходского батюшки. — Немного науки не помешает, — говорит это и, вуаля, вручает мне Библию.
Нет, это, черт возьми, самое адско-бесячее издевательство, которое только можно придумать!
Сильвия, так и не проронив ни слова, опускает на стол поднос и пятится к двери. Виктора удается немного поколотить, но прорваться в коридор это мне не помогает. Мгновение спустя ожидаемо врезаюсь в деревянное полотно.
— Вы, мать вашу, пожалеете, что когда-либо со мной встретились! Слышите, адские черти? — кричу вне себя от досады. — Я вас тут всех порешу! Бойтесь!
В ответ получаю лишь бесконечную тишину. Это волей-неволей остужает мой запал. Можно, конечно, продолжать орать в пустоту, избить костяшки в кровь и расшибить лоб… Только толку от этого никакого. Разумнее беречь силы.