Он между нами жил... Воспомнинания о Сахарове (сборник под ред. Б.Л.Альтшуллера)

Альтшулер Борис Львович

Встреча с А.Д. состоялась 30 марта 1988 г. у него на квартире и продолжалась с 20 часов до 21 часа 20 минут. На следующий день я записал содержание нашей беседы и во второй части статьи привожу эту запись. Так как в разговоре с А.Д. затрагивались и специальные вопросы, а запись беседы была довольно конспективной, то, чтобы не прерывать ее комментариями, я вначале вынужден дать краткое описание обсуждавшихся вопросов.

I. Мое желание обсудить с А.Д. вопросы, относящиеся к проблеме безопасности ядерной энергетики, было связано с тем, что с середины 70-х гг. мне приходилось заниматься анализом схем ядеpных энергетических установок, в которых в качестве делящегося вещества используется

газообразное соединение урана — гексафторид урана (UF₆), а также вопросами формирования потоков в таких установках [1] . Установки с UF₆ позволяют по-новому подойти к проблеме безопасности ядерной энергетики.

1

В мае 1990 г. результаты этих работ, а также проблемы, которые обсуждались на встрече с А.Д., были доложены мной на Международной конференции по космической ядерной энергетике в г. Обнинске.

Безопасность существующих ядерных реакторов, использующих делящееся вещество в твердой фазе, основывается на малой вероятности разрушения барьеров, отделяющих твердое делящееся вещество и продукты деления от окружающей среды. Одним из таких барьеров является тепловыделяющий элемент, в котором накапливаются продукты деления. При использовании UF₆ этот барьер отсутствует и поэтому считается, что реакторы с твердой активной зоной являются более безопасными, чем реакторы, в которых используется UF₆. На этом основании в 60-х гг. были прекращены работы над реакторами этого типа, которые проводились в СССР под руководством И.К.Кикоина, начиная с 50-х гг.

Однако, следует отметить, что вероятностный подход к безопасности ядерной энергетики является неприемлемым, так как в данном случае недопустимо даже единичное разрушение барьеров, отделяющих продукты деления от окружающей среды. Поэтому я считал, что концепция безопасности ядерной энергетики должна допускать полное разрушение реактора, которое не должно приводить к недопустимым последствиям по радиоактивному заражению окружающей среды. Именно такая концепция безопасности ядерной энергетики содержалась в выступлениях А.Д. после возвращения его из Горького.

Существо нашего предложения по безопасности ядерной энергетики состоит в том, что допустимость полного разрушения ядерного реактора должна основываться на поддержании в работающем реакторе достаточно малого количества радиоактивных продуктов деления. При этом, разумеется, следует учитывать расположение ядерного реактора, которое может быть и подземным.

В случае установок с UF₆, низкого уровня продуктов деления в работающем реакторе можно добиться, если очищать циркулирующий UF₆ от продуктов деления, которые после отделения от UF₆ должны выводиться из энергоустановок. Принципиальная возможность поддержания низкого уровня продуктов деления в работающем реакторе является одним из главных потенциальных преимуществ энергоустановок с UF₆.

Системы на основе UF₆ обладают и другими потенциальными преимуществами. Не касаясь подробностей, отмечу, что эти системы позволяют упростить топливный цикл, получать высокие потоки нейтронов, выводить из реактора как когерентное, так и некогерентное излучение, а также использовать энергоустановки с UF₆ в космосе.

Считая данное направление работ перспективным, я решил обсудить эти вопросы с А.Д. Это было, конечно, непросто, учитывая большую занятость А.Д. Поэтому, когда я обратился к Михаилу Львовичу Левину, старому университетскому

товарищу А.Д., с которым мы обсуждали эти вопросы, и попросил помочь встретиться с А.Д., я не очень надеялся, что такая встреча состоится в ближайшее время, если состоится вообще. Однако уже через несколько дней Михаил Львович дал мне домашний телефон А.Д. и сказал, что я могу позвонить ему и договориться о встрече. Я позвонил А.Д., он сказал, что я могу зайти к нему домой на следующей неделе, указав день и час встречи.

II. Когда я подошел к двери в квартиру А.Д., я обратил внимание на газету, которая торчала из двери. Позже Елена Георгиевна сказала, что дверь не запирается, а газета подкладывается, чтобы дверь не раскрывалась. На звонок дверь открыла Елена Георгиевна, а А.Д. был в нижней квартире. Елена Георгиевна сказала, что А.Д. сейчас придет, и, выйдя на лестничную площадку, позвала его. Я надел тапочки и был приглашен Еленой Георгиевной в комнату. В комнате был книжный шкаф, телевизор, несколько кресел и журнальный столик, за которым мы и разговаривали с А.Д. Все вещи в комнате были не новые и совершенно лишенные каких-либо претензий на украшение. Елена Георгиевна принесла пепельницу и предложила курить. Во время разговора Елена Георгиевна находилась в смежной комнате и отвечала на телефонные звонки. Дважды она позвала к телефону А.Д.

Когда вошел А.Д., мы поздоровались и я сказал, что, по-видимому, мне надо представиться. А.Д. кивнул, соглашаясь. Я сказал, где и у кого учился и чем занимаюсь. Тогда А.Д. спросил, почему я занялся ядерной энергетикой. Я ответил, что это связано с моими профессиональными интересами. Затем я сказал, что знаком с его выступлениями на заседании отделения АН СССР по физико-техническим проблемам энергетики и статьей в "Московских новостях", но я хотел бы повторить его точку зрения, чтобы убедиться, что я ее правильно понимаю.

"Безопасность ядерной энергетики не может быть основана на малой вероятности аварии, так как не ясно, что это означает". А.Д. сказал, что в авиации, например, эту вероятность оценивают на основе большой статистики. Я ответил, что не ясно, как этот метод применить к ядерной энергетике, где статистика относительно невелика.

"В ядерной энергетике безопасность должна основываться на допущении возможности полного разрушения реактора". А.Д. сказал, что причиной такого разрушения может быть бомбардировка.

"Так как полное разрушение реакторов существующих конструкций при их наземном расположении совершенно недопустимо, то они должны размещаться под землей". А.Д. подтвердил, что приведенные выше положения содержались в его выступлениях.

Я ответил, что целиком разделяю его точку зрения и что разрушение ядерного реактора может произойти из-за того, что при проектировании не будут учтены все причины аварии. А.Д. согласился, что нет гарантий учета всех причин аварии.

После этого обсудили аварию в Чернобыле. Я высказал точку зрения, что авария в Чернобыле является примером неполного учета возможных причин аварии.

Были обсуждены некоторые выступления в печати по поводу ядерных энергоустановок, опубликованные как до аварии в Чернобыле, так и после нее. В частности, были обсуждены некоторые публикации в журнале «Энергия». Недавнюю телевизионную передачу "Уроки Чернобыля" А.Д. назвал «ужасной». Далее обсудили вопрос о том, сколько ядерная энергетика вносит сейчас в энергетический баланс страны. Я сказал, что около двух процентов. Мне показалось, что это было неожиданным для А.Д. Он спросил, как распределяются энергозатраты и сколько составляет электричество. А.Д. отметил, что в настоящее время трудно говорить об экономической конкурентоспособности ядерной энергетики, но при безаварийной работе ядерная энергетика экологически чиста. А.Д. заметил, что существует проблема выброса ксенона, но что его можно вымораживать.