Он моя проблема
Шрифт:
— Как я успел заметить, он проблемный студент. Оценки у него высокие, но он опаздывает, спит на занятиях, почти ни с кем не общается, не проявляет интереса к студенческой жизни.
— Это вы сегодня за пятнадцать минут успели заметить? — не выдерживаю я. Идя сюда, я ожидала чего угодно, но не разговора о Самойлове.
На несколько мгновений Беляев выглядит растерянным, но быстро берет себя в руки:
— Я замечаю многое. Но сейчас не об этом. Что вы можете о нем рассказать?
— О Самойлове? — Господи, свет клином что ли на нем сошелся? — Да ничего… Мы почти не
— Ну хоть что-то о нем, как о личности, вы сказать можете?
— Да почему вы меня о нем спрашиваете? — я настолько выбита из колеи, что говорю, почти не думая. Нервный ритм отбивают уже обе моих ноги, я начинаю злиться, — Я его почти не знаю. Он или спит, или молчит. Как-то наорал на меня, вот и все общение. И вообще он странный!
— Он на вас накричал? — Беляев широко улыбается, — Просто отлично! Вы подходите даже лучше, чем я думал! В общем, Мария, — он подается вперед, ласково смотрит мне в глаза и почти доверительно продолжает, — Я хочу, чтобы на этот семестр вы взяли над ним шефство. В рамках нашей дисциплины, конечно же! Сейчас он самый слабый член вашей команды. Помогите ему социализироваться, заинтересоваться учебой, открыться людям. А в конце семестра предоставите мне отчет.
— То есть вы хотите, чтобы я за ним шпионила?
Глава 9
— То есть вы хотите, чтобы я за ним шпионила?
— Мария, ну что за выражения! — лицо Беляева недовольно кривится, — Вы же будущий юрист! — он назидательно поднимает указательный палец вверх. — Не шпионила, а приглядывала. И положительно влияла. Вашему личностному росту это тоже поспособствует. Это же обычная помощь товарищу, в этом нет ничего плохого.
Ну конечно же, ничего. Совершенно нормальное поведение. Следить и докладывать.
— А если я откажусь?
— Я буду очень разочарован. Я не жду от вас какого-то конкретного результата. Хотя бы попытайтесь! А я прослежу, чтобы дальнейшие годы учебы прошли для вас максимально комфортно и спокойно.
Почему-то это обещание кажется мне завуалированной угрозой. Если Беляев захочет, учеба может превратиться для меня в кошмар? В ушах начинает стучать. Мне кажется, пульс перевалил сейчас за сто двадцать. Господи, да что же это такое? Почему от Самойлова столько проблем? И почему он именно моя проблема?
Делаю глубокий вдох и вытираю взмокшие руки об колени. Мне уже все равно, как я выгляжу. Нужно успокоиться и мыслить рационально.
Раз от меня не ждут конкретных результатов, попытаться-то я могу. Не обязательно становиться его лучшим другом. Да и сомневаюсь, что вообще реально оказать на Стаса какое-то влияние, он же меня ненавидит. Хотя, как ни удивительно, сегодня он был почти нормальным. И курить бросил. Точно! Если, что припишу эту заслугу себе в конце семестра, уже что-то. Если он, конечно, столько продержится. Надо закупиться конфетами. Возможно, все не так уж и безнадежно!
— Мария, так что вы скажете? — локти Беляева лежат на столе, кисти рук он держит треугольником, соединив кончики пальцев, на лице пугающая усмешка. Кажется, я заключаю сделку
— Ну хорошо, — наконец принимаю решение я. — Я попробую… эммм… повлиять. Но ничего не обещаю! Сделаю, что смогу.
— Рад это слышать! — Беляев откидывается назад и снова выглядит обычным человеком. — Помните, наш разговор должен остаться в тайне. Жду ваш отчет в конце семестра и… Удачи!
Слегка киваю и выхожу из кабинета. Женька, наверное, меня заждалась. И поесть я уже, видимо, не успеваю.
До чего же странный день. Просто капец, какой странный. Кругом одни психи! И во что вообще я ввязалась?
Я нахожу Женю на нашем обычном месте — в главном фойе, около расписания. Она сидит около пальмы, на трехступенчатой лестнице, ведущей в никуда. Наверное, раньше за ней был проход в библиотеку, но его давно замуровали. Теперь это было наше любимое место на всех переменах — мы вроде как были и в центре событий, и можно было спокойно поговорить, и интернет тут ловится отлично.
— Ну наконец-то! — восклицает Женя, протягивая мне стаканчик и бумажный пакет. — Я взяла тебе чай и слойку с творогом. У тебя пять минут.
— Ты настоящий друг! — я только сейчас понимаю, как сильно хочу есть. Еще бы! Потратила столько сил!
— Так что Беляев от тебя хотел?
— Тсссс! — шиплю я, хотя студентам, снующим вокруг, явно нет до нас никакого дела. — Меня никто никуда не вызывал! Ты ничего не знаешь! Никто не должен знать!
— Ну я же уже знаю, — переходит на шепот Женя. — И никому не скажу, очевидно же. Рассказывай!
— Он дал мне индивидуальное задание. Хочет, чтобы я следила за Самойловым.
— Прости, что? — Женя явно потрясена. Прекрасно ее понимаю.
— Что слышала, — отвечаю конспиративным шепотом, что вообще-то совсем не просто, когда ты жуешь. — Ну не следила, приглядывала. И положительно влияла, — я делаю большой глоток уже почти остывшего чая, стараясь не подавиться, — а в конце семестра ему отчет нужен.
— Бред какой-то! Что это вообще за задание? Это как минимум не этично! И противоречит двадцать третьей статье Конституции! — Женя неодобрительно смотрит на недоумевающую меня. Юрист из меня пока никакой, — Право на неприкосновенность частной жизни!
— Ну, Беляева это, похоже, не волнует…
— А отказаться ты не могла?
— Я пыталась, он меня практически запугал.
— Запугал?! — Женя меняется на глазах. Она сразу будто бы становится выше ростом, идеальные брови хищно изгибаются, ореховые глаза начинают метать молнии. Как всегда, если ей кажется, что меня кто-то обижает, она мгновенно превращается в фурию. — Да я ему! Вставай! Мы идем жаловаться в деканат! И в студенческий отдел! Да если надо, даже к ректору!
— Да успокойся ты! — я хватаю ее за руку, усаживая обратно. — Не пойду я ни к какому ректору, — я снова перехожу на шепот, пытаясь убедить и саму себя. — Не обязательно же рьяно исполнять это поручение. Курить он уже бросил. Будить на перекличках мне и раньше его приходилось. Продолжу в том же духе и просто отражу все это в отчете. Да и серьезно, как еще я могу на него повлиять? Ты же в курсе, как он ко мне относится!