Он, она, дракон и трон
Шрифт:
— Всего лишь относилась к нему так, как он того хотел. Когда была возможность — помогала. Когда было необходимо — вела за собой. Он видит во мне свою мать, потому что материнской любви ему явно не хватило.
— Не смей говорить мне это! — частично покрываясь чешуей, шипит глава клана оборотней.
— Он застрял в подростковом возрасте, — произношу четко, глядя в её глаза, — и это не его вина. Он научился убивать, обучился частичной трансформации, стал опаснейшим из обитателей этого мира. Но при этом так и не узнал значения слова «ответственность». Для будущего правителя это
— Ему не нужно знать, что такое любовь. Он будет править, не обременённый этим чувством. А его жена будет довольствоваться тем, что ей досталась честь выносить ребёнка дракона, — сухо бросает мне королева-мать.
…
— Этой судьбы вы желаете своему сыну? — сведя брови, уточняю тихим голосом.
— Он влюбился в тебя, — отвернувшись, произносит глава клана оборотней, — а теперь скажи, права ли я в своей догадке? Ты не любишь его.
Смотрю на её затылок и молчу.
Королева-мать оборачивается и встречается со мной взглядом.
— Не любишь? — повторяет.
— Нет.
— Чего и следовало ожидать, — неожиданно отвечает женщина, а затем опускает голову, — проклятие не позволит ему познать, что такое любовь женщины.
— Поясните… — прошу, напряженным голосом.
— Архимаг Анвар проклял моего сына, когда тому исполнилось пятнадцать. Этот мерзкий маг сказал, что девушка, которую полюбит дракон, предаст его и воткнёт нож ему в спину, — королева-мать вновь поднимает взгляд на меня, — именно поэтому я решила, что сын должен вырасти сильным, безжалостным и хладнокровным. Именно поэтому я отвезла его на остров и придумала тот ритуал, вынуждая ребёнка с ещё не окрепшим умом убивать всех девиц, разделяющих с ним ложе. Он не должен был иметь никаких чувств к тем, кто в будущем нанесёт ему смертельную рану. Он должен был привыкнуть к жизни без тепла и любви. Потому что он обязан выжить. Он — дитя пророчества! Он — надежда всех оборотней! Он не имеет права погибнуть от руки какой-то девки, не способной оценить его по достоинству!!!
На некоторое время после её слов в зале устанавливается тишина.
— Я понимаю ваше желание защитить сына. И понимаю, почему вы хотели приучить его убивать всех своих женщин. Но вы не учли одного, — произношу медленно, глядя на портрет весёлого мальчугана, — одинокое сердце только и ждёт — к кому бы привязаться… Зар вырос. А вместе с ним выросла и потребность узнать, чего его лишили.
— Ты предала его, — напоминает королева, — не тебе рассуждать о том, правильным ли был мой метод.
— Я предала его доверие, — соглашаюсь на иную формулировку, а затем поднимаю взгляд на женщину, — но он сильный. И он оправится после этого. И будет жить дальше — как живут тысячи людей. Его сердце даже не разобьется. Оно лишь испытает первые в своей жизни терзания. Это не смертельно, а полезно для характера. Проклятие архимага — страшилка, с которой вы жили больше десяти лет: я не планирую убивать Зара. Я хочу, чтобы он жил и получал жизненный опыт. Он не имеет права стать бездушным тираном с идеальным прессом. Это было бы слишком
— Ты… действительно не планируешь убивать его? — удивленно спрашивает глава клана, впервые взглянув на меня не как королева, а как мать.
Настоящая мать своего сына.
— Этого не было в моих планах. Никогда, — отвечаю ровно.
— Скотина, Анвар! — тут же вырывается из уст женщины.
…
— Хотите отомстить? — негромко уточняю, глядя в окно.
Выхожу из замка ровно через час; останавливаюсь на лужайке, поднимаю голову, закрываю глаза и дышу свежим воздухом.
— Почему у тебя красная щека? — ровным голосом спрашивает Акира.
Тут же вспоминаю пощечину королевы-матери после моих слов о том, что трон королевства ни ей, ни Зару не достанется… и легко улыбаюсь.
— Это небольшая цена за разбитую мечту, — отвечаю мягко.
— Та женщина подняла на тебя руку? — интонации воина мне не нравятся.
— Я пригрозила ей смертью от твоего меча. Так что она была в праве расстроиться, — произношу, открыв глаза и взглянув на него, — к тому же теперь, когда все спустили пар, я могу с уверенностью сказать, что у нас появился ещё один союзник против магов.
— Она согласилась объединить силы с тобой? — недоверчиво уточняет Акира.
— Вначале согласилась безоговорочно, потом, когда узнала, что никто из оборотней более не займёт трон ни на неделю, ни на день, решила забрать свои слова назад и казнить меня, но потом я напомнила ей, кто помог разобраться с проклятием её сына, а также способствовал счастливому воссоединению семейства… и мы сошлись на том, что врагов у нас много, а цель одна. Кажется, это было что-то вроде заключения мира… Теперь мы дружим против магов. А если конкретно, то против их главы — Анвара. Он, оказывается, редкостный гад.
— На драконе нет проклятия, — спокойно замечает воин.
— Ты знал об этом? — внимательно смотрю на него, — С самого начала?
— Я чувствую такие вещи. Он чист.
— Как славно, что ты вовремя сообщил об этом. Всегда мечтала потратить время зря, — протягиваю не без сарказма.
— Ты не тратила его зря. Ты разобралась с проблемой дракона и нашла нам новых союзников. Клан оборотней имеет большое влияние, — замечает Акира.
— Я даже представить не могу, сколько нам ещё понадобится союзников, чтобы одолеть магов. Их сила… пугает, — признаюсь честно.
…
— Ты действительно уезжаешь?
Мы с воином одновременно оборачиваемся на Зара, спускающегося к нам по ступенькам.
— Всё верно, — спокойно киваю.
— И ты действительно отказываешься от меня?.. — задаёт второй вопрос дракон, а я тихонько выдыхаю.
Вот, умеет его мама слова подбирать.
Вроде ж союзниками расходились!
— Я не отказываюсь от тебя, — отвечаю ровным голосом, — я оставляю попытки усадить тебя на трон.
— Но на мне нет проклятия! — напоминает Зар удивленно, — Ты сама это сказала! Со мной всё в порядке!.. Что изменилось?