ОН. Дьявол
Шрифт:
Прямо – здесь и сейчас все маски сброшены.
Разумеется, только не у малышки Аддерли. Её это не касается. Ведь она вжилась в роль и прилежно её исполняет, чтобы выжить. Вот только не понимает, что в конечном итоге, она уже не сможет сбросить свою маску, поскольку та буквально припаяется к её лицу. Послушный сабмиссив, исполняющий роль, и сломленный раб очень быстро становятся единым целым.
Наблюдаю, как она сидит подогнув под себя ноги и положив руки на бедра. Её тёмные волосы прихвачены резинкой в низкий хвост, поэтому мне отчётливо виден точёный
Спина ровная, словно каждый позвонок в ней напряжён до предела.
Ремень Уолтера лежит на столе, плотно скрученный, а это значит, что он сегодня ещё его не использовал.
Какая она, оказывается, послушная девочка!
Улыбка сама растягивает мои губы.
Уолтер возвышается над ней. Рядом с ним тарелка с порезанными на дольки персиками, откуда он берёт одну и протягивает малышке Аддерли, но она не реагирует. Глаз не поднимает.
С такого расстояния я не замечаю никаких новых следов побоев на её теле, а старые начинают заживать.
– Посмотри на меня.
Голос Уолтера в полупустой комнате звучит громко, поэтому я неосознанно морщусь от дискомфорта.
Он никогда не обращается к ней по имени, впрочем, как и я сам, что вполне закономерно. Покупатели желают самостоятельно давать своим рабам имена, а иногда – унизительные клички. Они хотят, чтобы мой товар был обученный, дисциплинированный и дрессированный, но оставался безымянным, дабы новый собственник мог сам решить, как его или её потом называть.
Хотел бы я знать, как хозяин зовёт Оливию? Нет. Это не важно. Для неё всё почти закончилось.
А вот для малышки Аддерли только-только всё начинается.
– Посмотри. На. Меня.
На повторное жёсткое требование Уолтера она не поднимает взгляд.
Смышлёная девочка. Со стороны кажется, что она и не дышит вовсе.
Он с шумом втягивает воздух сквозь сжатые зубы, будто зол, и внутреннее безошибочное чутьё мне подсказывает, что оно так и есть. Она ведёт себя как должно – никакого зрительного контакта, но я знаю Уолтера. Он наслаждается наказаниями, поэтому вряд ли успокоится, пока малышка Аддерли не допустит ошибку хотя бы один раз.
Лично для меня, беспрерывный поиск изъяна там, где его нет – сущая зубная боль, но некоторые люди живут этим.
Бессознательно напрягаюсь. Дюйм за дюймом я подбираюсь рукой к карману брюк, где нахожу и вожу большим пальцем по кромке старой фотографии.
– Посмотри. На. Меня.
Снова. Голос Уолтера звучит резко, отрывисто – отчасти, в целях коррекции, но его рука уже отложила дольку персика на тарелку и легла на ремень.
Глава 6.3
Девочка не шевелится. Уткнулась взглядом в одну пустую точку в полу.
По ночам, когда я прихожу к ней, она вот так же глядит в потолок или в стену перед собой. Без малейших движений. Позволяет мне дотрагиваться
Порой с таким желанием поддаётся бёдрами, выгибается в спине навстречу нежным поглаживаниям, словно от моих пальцев её ведёт до головокружения, и она не желает ничего иного. Только чтобы трахнул её.
Я не приглашал частного гинеколога для осмотра. Покупателю, вероятно, плевать, девственница ли она, иначе бы он уже давно задал мне этот вопрос. Сам я не сумел определить это. Правильнее сказать, не особенно старался, ведь секс с ней лично меня интересует в последнюю очередь. Малышка Аддерли – товар, а не промежность для траха.
Как бы мой клиент ни был снисходителен в требованиях к ней, думаю, ему вряд ли понравится, если я буду развлекаться с ней.
Я сразу понял, что его увлечение ею – нечто глубоко личное. Это могут быть собственные счёты с Бенни Аддерли. Вероятно, у него особый пунктик на хрупких сероглазых брюнеток. Но, возможно, всё гораздо серьёзнее и на то у него имеются патологические причины. Это. Его. Дела. Мне безразлично, в чем его корысть, лишь бы получить то, что он обещал.
Я разослал фотографии малышки Аддерли среди богатейшей клиентуры, как только Бенни просрал сделку в Карибском бассейне, даже не надеясь на то, что в этот раз мне удастся заинтересовать нужного покупателя. Он всегда оставался в тени. Наблюдал. Просматривал мои предложения, которых за эти годы были если не сотни, то тысячи, но никогда не предлагал свою ставку. В отличии от других, которые за каждый день моего молчания, предлагали цену выше собственной прежней.
То, что годами принадлежало ему я не мог выкупить. Я предлагал огромные деньги. Я ПРЕДЛАГАЛ ЕМУ ВСЁ, ЧТО ИМЕЛ. И ДАЖЕ БОЛЬШЕ. Не мог выкрасть. Не имел права убить его и забрать силой. Я мог с ним только договориться.
Кто знал, что именно малышка Аддерли поможет мне с этим!
С её продажей я получу назад нечто гораздо более ценное, чем деньги – я заберу сестру, которую когда-то отдал за долги мой отец.
***
Уолтер недовольно цокает языком, вновь привлекая моё внимание.
Снова и снова вожу пальцем по кромке старого фото в своём кармане, недоумевая, к чему он клонит, ведь девочка ведёт себя как должно.
Только сейчас и именно в этой коленопреклонённой позе, я замечаю её излишнюю худобу.
Интересно, когда она ела последний раз?
По словам Уолтера она сама отказывается от еды.
Так ли это на самом деле?
Он берёт её за подбородок, приподнимает голову и приоткрывает мне возможность смотреть на длинную хрупкую шею.
Наблюдаю, как он водит большим пальцем по её выступающим скулам. Замечаю, что она снова и снова сглатывает, как будто её сильно тошнит, но взгляд от пола не отрывает. Её ресницы дрожат, но лицо хранит бесстрастное выражение.
Идеально отдрессированная. Догадалась, прочитала, но не поддалась психологической уловке Уолтера.