Она будет жить с нами

Амелия Борн

– Но зато я… Я! – взвизгнула рыжая, ее голос дрожал. – Рожу ему наследника. Ребенок – это навсегда. И его мать – тоже навсегда.

– Вот и утешайся этим, – ответила я, решив больше не тратить на эту гадину ни минуты своей жизни. Я развернулась и направилась к коридору.

Позавтракаю в кафе возле работы. В этом доме любой кусок вставал поперек горла.

Как бы ни бесила меня Карина, я понимала – она в итоге своими жалобами сможет сыграть на моей стороне. Мало того, открыто говорила мне об этом уже не раз. Это, разумеется, не отменяло моих

планов бежать от них с Эдом и как можно скорее, но пока нужно было собраться с силами. Непривычная ни к такому обращению, ни к тому, что мне приходилось буквально вытягивать из себя все жилы, когда я оказывалась один на один то с мужем, то с его любовницей, то с обоими вместе, я понимала, что так долго не продержусь.

Выйдя на работу, сначала испытала облегчение, смешанное с мнимым ощущением защищенности, а потом оно испарилось и меня начала бить мелкая дрожь.

И как назло, заказ попался тот, который разбередил в душе воспоминания. Прежде всего – о себе совсем юной, полной надежд и смотрящей на мир через розовые очки, что сейчас разбились стеклами внутрь.

Это был свадебный букет. В заказе значилось, что он не должен быть вычурным и большим, поэтому я выбрала для него воздушные фиолетовые орхидеи и нежно-кремовые маленькие розы. Розы… символ верности и любви…

Я всхлипнула, когда принялась за изготовление. Вспомнился дедуля, который был мне единственным по-настоящему родным и близким человеком. Его слова, его недовольство тем, что я вышла замуж за Каблукова. Как же прав он был тогда! А я… мягко с ним спорящая, как оказалось, была такой дурой… И сейчас, оставшись наедине со своей бедой, особо остро чувствовала уход того, кто меня по-настоящему любил.

Вновь всхлипнув, я отерла слезы, что сами по себе потекли из глаз. Как же хотелось быть сильной и сделать так, чтобы дедушке на небесах не было за меня больно и страшно…

– Ульяна? – послышался голос моей начальницы – Матильды Сергеевны, ухоженной брюнетки пятидесяти лет с каре и светлыми глазами.

Той самой жены Эдикова друга, которая приняла меня на работу, видимо, исключительно по протекции моего мужа.

– У тебя что-то случилось? Впервые вижу, чтобы ты рыдала над букетом.

И вновь я услышала то, что сбивало с толку – нотки настоящей обеспокоенности. Как будто Матильде было на меня не наплевать.

– Нет, – помотала я головой, откладывая работу и, взяв салфетку, промакивая лицо. – Ничего не случилось. Просто это так… трогательно.

Я врала и, кажется, Матильда Сергеевна прекрасно это понимала. Я чувствовала внимательный взгляд ее глаз, которые она с меня не сводила.

Прекрасно! Еще не хватало, чтобы мои рыдания стали достоянием для Эдика…

– Идем, – тронув меня за плечо, проговорила Матильда и, указав на выход из салона, дала понять, что она планирует расспрашивать меня и дальше, но только не на рабочем месте.

– Но букет… – запротестовала я, на что начальница повторила тверже:

– Идем.

Мы устроились в кафе

неподалеку. Я сидела напротив Матильды Сергеевны и в голове у меня одна за другой проносились мысли – что стоит говорить, а чего – нет. Если поведаю о Карине, не навлеку ли на себя еще большую беду? Как вообще Эдик планировал беречь это в секрете и дальше? Или не собирался делать из своего гарема тайну?

– Уля, если тебе нужна помощь, я постараюсь сделать все от меня зависящее, – сказала Матильда, когда мы заказали по чашке кофе.

Я откинулась на спинку стула и сложила руки на груди. Хотелось продолжать защищаться, как делала это с того момента, когда в моей жизни появилась беременная змея.

– Матильда Сергеевна, обещаю, на моей работе никак не отразится то, что я иногда позволяю себе всплакнуть над букетом, – растянула я губы в невеселой улыбке.

– А я за это не переживаю, – заверила меня Матильда. – Я переживаю за тебя.

Эти слова были простыми и в них слышалась искренность. То, что мне так было нужно… Увериться, что я не одна.

– У меня с мужем все… плохо, – призналась и замолчала.

В общем и целом, ничего страшного ведь не случится, если я немного не доскажу о сути проблемы? Или же, напротив, стоит решиться и открыться ей?

– Рассказывай. Что-нибудь придумаем вместе, – кивнула Матильда и я… сама не понимая, как так вышло, взяла и выложила ей все. От и до.

По мере того, как мой рассказ подходил к концу, глаза начальницы округлялись все больше, а брови поднимались к линии темных волос. Еще бы… не каждый день услышишь, что приятель твоего мужа возомнил себя Эмиром Бурухтаном Вторым.

– Погоди… дай мне уложить это в голове, – потерла лоб Матильда и отпила глоток кофе, который уже подостыл. – Каблуков действительно вытворил все это? Ты не шутишь?

Я помотала головой и поджала губы.

– Мне не до шуток, Матильда Сергеевна.

– Мерзавец! Ну надо же, какой мерзавец! Тебе нужно от него уходить! – горячо заявила она и я искривила губы в улыбке.

– Я бы очень этого хотела, но… – развела руками, говоря этим жестом, что мой рассказ о попытке побега тоже взят не из передачи Аншлаг.

– Дай мне немного подумать.

Матильда сжала пальцами переносицу и принялась покусывать накрашенные бордовой помадой губы. А у меня внутри загорелась надежда. Может, все не настолько плохо и мне действительно смогут помочь? Только вот как довериться на все сто?

– У Эдуарда связи. Этого не отнимешь, – наконец заговорила Матильда. – Паспорт у тебя?

– Да. Чудом остался, когда я на работу устраивалась. А так Эд имеет привычку хранить все документы в сейфе.

– Понятно. Уже хорошо. Сейчас за тобой наверняка слежка… – Матильда огляделась, как будто рассчитывала в любую секунду обнаружить рядом людей Каблукова.

– Не думаю, – помотала я головой. – Эдик уверен в том, что у него все схвачено и так.

– Козел!

С этим спорить я уж точно не собиралась.