Она — дракон. Огонь во власти льда
Шрифт:
— Ты ему тоже нравишься, — ухмыльнувшись, внезапно заговорил Моран и я снова посмотрела на него, вопросительно вздернув бровь. Неужели он теперь и мысли мои умеет читать? — Наша связь достигла пика, — тут же пояснил он.
— То есть, теперь мы не сможем ее разорвать? — вот только меня почему-то совершенно не пугала эта мысль.
— Нет, теперь не сможем… — улыбнувшись и снова прикрыв глаза, ответил парень.
— Вот и славно, — я снова посмотрела вверх, на парящего дракона. — Буду весь остаток жизни выносить тебе мозг, и припоминать эту белобрысую пиявку Брину. Кстати,
— Больше о нем не стоит волноваться, — Моран снова прокашлялся. — Связь с тобой помогла его одолеть. Он жив, пока что, хотя я его и планировал уничтожить, ведь другого выбора попросту не было. То, что ты оказалась носительницей духа дракона, как будто даровано самой судьбой.
— Я не понимаю… ой… — Суель вырвалась на свободу, и тут же отправилась знакомиться с витающим над нами драконом. Они переплетались между собой, искрились и разговаривали на понятном только им языке.
— Я уже давно знал о том, что в Эштоне клубится и растет тьма, вся моя семья знала об этом. Именно поэтому отец и не захотел признавать его. Ведь в нашем роду никогда не было подобного вида магии, — начал рассказывать Моран, а я лежала и внимательно слушала его.
Драконы хоть и отвлекали немного, но я понимала, что предстояло услышать вторую историю. Ведь у любой палки есть два конца, а у монеты две стороны. Возможно, я наконец-то смогу узнать правду, в которой так давно нуждалась.
— Он, видимо, просто не знает, или мать ему не рассказывала, что наша семья искала способ очистить его душу от этого изъяна. Но все сошлись в том мнении, что женщина, давшая ему жизнь, практиковалась в темной магии, и душа сына стала платой за знания, которые она получила.
— А что, если бы вы признали его членом семьи? Может быть, тогда эта злость и ненависть не разрослась до таких размеров? — просто подумала в голос я.
— Я об этом думал много раз, даже будучи ребенком. Ты, наверное, не помнишь, но мы когда-то были знакомы, и даже втроем часто играли. Да, я сбегал из дома, пытался понять, почему же так ненавидят моего сводного брата и приказали держаться как можно дальше. Но уже совсем скоро все встало на свои места, ведь Эштон не умел делиться или уступать. Всегда и везде хотел быть первым или победителем, добивался желаемого любой ценой и любыми жертвами, а это немного неправильно.
— Он каким-то образом спрятал все мои воспоминания, но потом решил вернуть, дабы доказать, что мы раньше были знакомы и вроде как даже влюблены. Но тогда мы были детьми, и что тогда, что сейчас… — я посмотрела на Морана, а он повернулся ко мне. — В моем сердце почему-то всегда был только ты, — хотя, парень и так это знал, всегда знал.
Если честно, хотелось о многом поговорить, многое обсудить и задать так много волнующих вопросов. Но усталость сковывала, а восстановление длилось слишком медленно. Так что пальцы сами потянулись к артефакту, снимая его и выпуская всю мою мощь наружу, захлестывая все вокруг. Понадобилось меньше часа, чтобы мы смогли полностью восстановить свои силы и прийти в себя. Но только сейчас, когда мы поднялись и все еще держались
— Если ты меня помнил, тогда почему ничего не рассказал? Ведь если бы я узнала правду, тогда все было бы совершенно иначе, — и посмотрела так, словно от этого ответа зависело наше общее будущее.
— Я многие года помнил тебя и ждал возвращения. Но когда боль ожиданий стала непосильной ношей, самолично лишил себя не только воспоминаний, но и умения чувствовать, — честно признался Моран, медленно подтянув меня к себе.
— Почему? — голос хоть и дрогнул, но я старалась оставаться серьезной.
— Сначала ты познакомилась со мной, и только потом в твоей жизни появился Эштон. Вполне вероятно, что он всегда хотел получать то, чего больше всего желал именно я. Но девушка должна сама принимать решение с кем быть, ведь насильно мил не будешь. К тому же, в тот день, когда я хотел тебе обо всем рассказать, на ваш дом напали. Мой сводный братец постарался остаться в твоих глазах героем, вот только не понятно, для чего было стирать память. Может быть, чтобы ты забыла и меня, ведь даже тогда, ты тянулась именно ко мне, а не к нему…
— Но, что ты сделал с Эштоном? — я ведь так и не получила внятного ответа.
— Связал его магию, потому что тьму нельзя убрать из души человека, — и провел пальцами по моей щеке, вызывая сладкую дрожь. — А потом позволил ему отдохнуть, в горизонтальном положении, за магической решеткой, откуда ему никогда не получится сбежать, — легкий поцелуй холодных губ коснулся моих горячих уст.
— Но, ты должен знать еще кое-что, — я спохватилась и немного отстранилась от Морана.
— Тебе не стоит волноваться за ту частичку темной магии, которая находится в твоей душе. Только те, кто подвластен ненависти и злобе, подвергаются ее влиянию, — и снова провел пальцами по волосам, убирая растрепанные пряди назад.
— Хочешь сказать, что теперь все позади, и больше можно не волноваться? — от волнения даже глаза защипало от подступающих слез.
— Нет, к сожалению, пока что еще не все. В ближайшие дни придется немного потрудиться, чтобы решить вопросы касательно Эштона, а потом и нам узаконить свой союз, — Моран снова наклонился и едва ощутимо поцеловал меня в губы.
— Забавно, — хихикнула я, когда он от меня отстранился. — Совсем недавно я тебя так сильно ненавидела, что готова была прихлопнуть, как букашку. А сейчас с такой же силой желаю быть с тобой, — и снова улыбнулась, встречаясь с голубыми глазами дракона.
Осмотревшись по сторонам, увидела почти полностью разрушенный дом, без потолка и частично без стен. Но зато огонь в камине до сих пор полыхал небольшим пламенем. Почти вся мебель была разрушена, ничего целого не осталось. А когда я увидела несколько пятен крови на деревянном полу, Моран тут же взял мое лицо в ладони и повернул к себе.
— Анфиса, причин волноваться больше нет, потому что самая главная пробелам уже почти решена и обезврежена. Нужно просто немного подождать и тогда мы сможем быть вместе, если ты тоже этого, конечно, хочешь, — он говорил уверенно и ровно, и я должна ему доверять, потому что теперь мы одно целое.