Она лучше, чем ты. Развод

Ривера Полина

Сначала нужно собрать вещи.

Пихаю все, что попадается на пути... Даже то, что давно не ношу. Не хочу, чтобы Жанночка прикасалась к тому, что было мне когда-то дорого...

Ну, какая же глупость... Она людей забрала... Мою жизнь. Заняла мое место. А я про вещи...

Отбрасываю тряпки в сторону, закрываю лицо ладонями и даю волю слезам...

Глава 4.

Глава 4.

Виктория.

Не понимаю, о чем я плачу? Выходит, у меня и не было ничего? Все,

что я считала счастьем, силой и тылом оказалось прахом…

Пустышкой, миражом, фикцией…

Ну, ладно, Сергей…Потянулся к молодой и дерзкой, почувствовал вторую молодость, расцвел. А дочка почему предала? За что? Что я ей сделала?

Слезы затапливают глаза, скапливаются в горле горьким комом. Вилли скулит и лижет мои соленые щёки…

Малыш мой. Как же его жаль… Не могу я забрать его прямо сейчас.

– Золотой мой, кто это названивает твоей непутевой хозяйке? – спохватываюсь, заслышав доносящийся из прихожей звук.

Зойка… Конечно, она… Маме я побоялась признаться. У меня просто слов подходящих нет… Как я объясню, что Сережа – ее любимый зять и мой верный и надежный муж меня предал?

И Танечка… Господи, как поверить во все это? Принять?

– Зойка… Я выскочила из автобуса, увидела их… Машину его, и её…

– Так, Молчанова, помолчи. Подыши, успокойся. Все уже случилось. Все будет хорошо, веришь? Ты сильная, красивая, Викуся. Ты же победа у меня, ты…

– Все, я успокоилась, – сглатываю слезы я. – Вещи собираю. Мне Вилечку жалко, Зой.

– Не посмеют они его выгнать. Они же не звери. Я бы на твоем месте не разводилась с этим козлом. Назло его курице. Пусть содержит тебя и малыша до… До какого там возраста действует акция?

– До года. Не хочу, Зой… Я их ненавижу – Сержика и его Жанночку. Если Сергей не согласится добровольно выплатить мне отступные, я обращусь к адвокату.

– Правильно. А Танюшка-то что? Господи, Вик… У меня ощущение, что ты перенеслась в триллер! Никитка у меня читает книженции с таким сюжетом. Там попаданцы…

– Зоечка, пока, милая. Я буду собираться и ждать Сережу и Таню. Мы должны все обсудить.

Интересно, что Жанна выбросит? Станет ли спать в нашей супружеской постели, пользоваться кухонной утварью и посудой?

Похоже, у моего благоверного напрочь испарились мозги, если он рассчитывает в её лице приобрести покорную и на все согласную женушку…

Она заставит Сережу ободрать дом до стяжки и сделать для нее новый ремонт. А это дополнительные траты… Может, Молчанов, включит, наконец, голову и поймёт, что раздел имущества ему выгоднее?

Пока собираю вещи, снова плачу…

Вот это платье мы в Батуми купили… Я крутилась перед зеркалом и кокетничала, а муж облизывал меня страстным взглядом и удовлетворенно кивал. Была ли любовь?

Конечно, была…

Я всем сердцем любила, верила…

Когда разногласия между нами стали непреодолимыми, роковыми? И почему он молчал? Всегда молчал и хмурился…

Нажитое

за годы брака барахло умещается в пять чемоданов. Не хочу, чтобы Жанна самолично выбрасывала их, касалась загребущими пальцами или, куда хуже, мерила.

Переберу их позже. Сейчас главное –устроиться… где-то…

Ужин не готовлю.

Завариваю чай, разогреваю оставшийся после обеда борщ.

Я могла бы затеять уборку, выдраить ванную или приготовить что-то вкусненькое для Танюшки, но…

То было в прошлой жизни…

Теперь я ничего не должна предателям. Ничего…

Споласкиваю тарелку, заслышав клацание открываемой двери.

– Собралась? – бесцветно спрашивает Сергей.

Даже не смотрит на меня, сволочь… Когда успел разлюбить? У нас же все хорошо было… Я даже забеременеть умудрилась.

– Да. Я даже полистала объявления в Авито. Планирую пока пожить на съемной квартире.

Таня недовольно стаскивает обувь и бросает куртку на пуф в прихожей.

На ней лица нет… Они уже и поссориться успели?

Все ведь хорошо было? Сияющая от счастья Жанночка с букетом и висящая на ней как обезьяна, дочка…

– Кормить меня ты не будешь, я правильно понял? – недоуменно оглядывая пустой стол, спрашивает Сергей.

– Очень смешно. Теперь высокое звание твоей личной кухарки принадлежит Жанне. Посуду, кстати, можете выбросить.

– Она не кухарка, – раздраженно произносит Сергей. – А жратву сейчас и заказать можно – не проблема. Жанна не такая приземленная, как…

– Как я? Понимаю… Только тебя моя беготня по рынкам в поисках свежих и домашних продуктов устраивала. И борщи мои ты лопал с удовольствием. Сереж, сколько ты уже с ней? Зачем со мной тогда… – выдавливаю хрипло.

Предательские слезы щиплют глаза. Не хотела ведь плакать, слабость свою показывать…

– Сам не знаю, зачем, – вздыхает он. – Не хотел, чтобы ты узнала обо всем раньше времени. По привычке…

Из жалости, значит? По привычке… И малыш совсем ему не нужен… Стоит ли сообщать в таком случае о беременности? Что это изменит для меня? Продлит агонию, усилит их ко мне ненависть и неприятие?

– Давно ты с ней? – спрашиваю, опершись о край кухонной столешницы.

Зябко потираю плечи, кожей чувствуя, как из дома улетучивается тепло… Уют, ароматы, особенная, НАША атмосфера…

Он прямо сейчас умирает. Превращается в бездушный бетон и пластик. Пыльные тряпки и груду мебели…

– Уже год. Я ожил с ней, Вик. А с тобой умирал… Стариком себя чувствовал. Таблеточки эти, порошки, мази… Тьфу! Ну, что меня ждало через год? Прогулки по скверу со скандинавскими палками? Все. Я решил все. Сниму вам что-то на первое время, а потом… Отремонтируем как-нибудь твою квартиру.

У меня от возмущения глаза на лоб лезут…

Он хочет, чтобы я скиталась по миру с Таней и Вилли? Решил повесить на меня все заботы, скинуть их со своих плеч?