Она – моя, и Ты тоже!
Шрифт:
– Отныне Мия и ты будете спать со мной, в моей комнате, и это не подлежит обсуждению. Поэтому если хочешь уйти спать, то иди в нашу комнату. Отныне только так и будет.
Она застывает. Поднимает свои глаза, в которых читаю сразу разочарование. Сжимаю плотнее челюсть, понимая, как всё это выглядит, но я не собираюсь сдаваться и отпускать её. Она – моя, и Мия тоже! И как бы тяжело не было, но я снова добьюсь её. Пусть кричит и ненавидит меня, я потерплю. В конце концов, она перебесится и устанет. Даст шанс, я в этом уверен. И я готов ждать.
–
– Это хорошо. От ненависти до любви, как говорится, один шаг.
– Не надейся, эту ошибку я больше никогда не повторю!
– Никогда не говори «никогда»! Ты разве не слышала эту пословицу?
Чёрт, что я делаю?! Вывожу её на эмоции, которые её ещё больше отталкивают от меня.
Она смотрит на меня, как на дурака, и отталкивает. Убегает. Возвращаюсь в свою комнату, вижу, что Мия на месте. Хмурюсь, думая, что уловка не удалась. Принимаю душ, выхожу из ванной и вижу свою вредную девочку у себя на кровати. Тоже, видимо, принимала душ. Стоит в халате и пытается раздеть дочку. Я подхожу и начинаю ей в этом помогать, из-за чего получаю колючий взгляд, который я легко игнорирую.
Когда Мия остаётся в маечке и смешных трусиках с рисунком той куклы, что я ей подарил, не сдерживаюсь и начинаю смеяться.
– Если сделаешь тоже самое при ней, до конца жизни у тебя не будет шанса с ней подружиться! – бросает на меня строгий взгляд и кричит шепотом.
Сразу замолкаю.
Я достаю футболку и пижамные брюки, ненавижу и никогда не надеваю перед сном ничего, сплю голый, но ради дочки теперь придётся потерпеть. Оставляю ночник включенным, чтобы Мия не испугалась, если вдруг ночью проснётся.
Ложусь по правую сторону от дочки и начинаю наблюдать за Айлин, которая явно нервничает и не спешит снимать свой длинный халат.
– Что? – шипит на меня, когда видит, что я на неё пялюсь.
– Ложись давай уже.
– Отвернись!
– Что, прости? – не веря в услышанное, поднимаю вопросительно бровь.
– То, что слышал. Отвернись! – повторяет моя колючка.
– Я тебя буквально два дня назад видел всю без одежды и не только видел, уверен ты понимаешь, о чём я. Поздно скромничать, Айлин. Снимай тряпки и ложись.
К сожалению, при тусклом свете не вижу её лица так, как хотелось бы, но уверен, она вся красная сейчас стоит. Развернулась и бубнит себе что-то под нос. Различаю слова «козёл» и «ненавижу». Специально не реагирую, даю ей возможность высказаться и успокоиться. А потом вижу, как она снимает свой халат, и просто зависаю.
На ней короткая атласная ночнушка, которая еле прикрывает её шикарную пятую точку. А ещё у неё пол спины остаётся открытой. Я сглатываю и отвожу глаза, не смотрю дальше.
Блядь, моё тело реагирует быстрее, чем мои глаза. Я загораюсь моментально и понимаю, что заставить её ночевать со мной было плохой идей. Понимаю, что этой ночью мне сна не видать.
–
Блядь, я знал, что будет тяжело её вернуть, но чтобы так, не думал. Она бьёт ниже пояса.
И если она повторит этот запрещённый приём, клянусь богом, я сделаю ровно то, что обещал ей минутой ранее.
Глава 42
Мы вернулись в столицу сразу на следующий день.
Дочка, конечно, была удивлена, когда проснулась и увидела рядом с собой Рому и спросила, почему он спит с нами. Пришлось шепотом всё объяснять ребёнку, чтобы не разбудить Рому. Это было мучительно долго и сложно, но в конце концов она приняла его. А после и вовсе принялась будить его. Присела и пальчиками своими тонкими начала раскрывать ему веки со словами "Добляе утля".
Это было дико смешно, я не стала останавливать дочь, он же хотел с нами спать, вот пусть и получает. Пусть знает, на что он подписался.
Но справедливости ради нужно сказать, что Рома справился. Переиграл всё в свою сторону, немного поиграл с дочкой, ему даже достались её объятия. Он, конечно, был потрясён, и я видела, как он замер и даже, уверена, перестал дышать, ведь это были самые первые их объятия после того, как я рассказала Мие, что Рома – её папа.
В этот момент я даже хотела простить Роману всё ради дочери, но вовремя остановила себя.
Дальше было ещё сложнее. Весь путь до столицы Мия была рядом с отцом. Сидела у него на коленках. Что-то рассказывала, объясняла на своём языке те слова, которые она ещё не могла выговорить. Роман же в свою очередь очень заинтересованно её слушал и улыбался во весь рот. Казалось, он будто не верит в происходящее. А ещё он выглядел по-настоящему счастливым. Я его таким впервые вижу.
Мы не разговаривали больше о нас, и вообще я старалась минимизировать наши разговоры. Мне было сложно после вчерашнего. Он узнал правду, но я всё равно осталась птицей в его золотой клетке. А этого я никогда не смогу принять, как и простить его.
Вернувшись, мы с дочкой направились в нашу комнату, и это явно не понравилось Роме.
– Я по-моему вчера уже говорил тебе, что отныне вы спите со мной, – хмурится, перехватив мою руку.
Дочка же не останавливается и, подпрыгивая, продолжает идти в пока ещё нашу комнату.
– Мы не можем вот так сразу переехать к тебе, у тебя комната такая же холодная, как и ты! А ребёнку нужны другие условия. Своя кровать, игрушки, своё место. Так не пойдёт, Ром, что ты захотел, щёлкнул, и вмиг мы с дочкой быстро переехали в твою комнату. Ты нас и так уже один раз насильно вытащил из зоны комфорта, второй раз так не получится, ясно?!