Она моя. Забытая ночь
Шрифт:
– Ну давайте я дам интервью и скажу, что от нее плохо пахло.
– А давай-ка Юля немного отдохнет за границей со своей бабушкой?
Я тут же выпрямляю спину и превращаюсь в покорную. Никакого веселья, как не бывало.
– Так бы и раньше. А теперь слушай меня. Тебе придется смириться с положением и немедленно это сделать. Скоро родится внук, а перед этим состоится свадьба Кости и Ани, поэтому ты…
– Надеюсь вы не собираетесь меня замуж выдавать за кого-нибудь? – ужасаюсь от этой мысли.
– Еще
– Ага, потому что она уже есть в ней. Две – это перебор согласна.
Оба мужчины тут же устремляют на меня свои глаза.
– Что? О твоей невесте молва скоро до Питера дойдет. Плохо вы заботитесь о репутации, господин мэр.
– Да, – задумчиво говорит бывший муж, – ты прав отец.
– Свободна, – выпроваживает меня старший Подгорный.
– И это все?
– Поговорим, в следующий понедельник.
– Ладно, – встаю и ухожу, улыбаясь.
Села в машину и поверить не могу, что дала им отпор. Хотя все оказалось слишком просто, может они так заняты подготовкой к компании предвыборной? Все-таки ноябрь не так далеко.
Замечаю пристальный взгляд Владимира в зеркало заднего вида.
– В чем дело?
– Ни в чем. Простите.
– Владимир, вы странный сегодня. Все хорошо? Сегодня съездим за Юлей в садик к пяти и все, можете быть свободны, мы выходить не будем.
Вот только он не ответил мне, а лишь кивнул головой, и вернул внимание к дороге.
«Может в семье чего приключилось, не лезть же мне в душу к человеку?»
Поднимаюсь к себе, но в этот раз Владимир идет со мной и в руках пакет у него.
Открываю дверь и вхожу, но не успеваю расслабиться, как меня ошарашивает он своим заявлением, точнее убивает каждым словом.
– Дина, сегодня вы больше никуда не выйдете, в квартире активированы глушилки, дозвониться ни до кого вы не сможете. Юля после садика улетает в Грецию с Раисой Ивановной. Вернется во вторник. Это приказ Вячеслава Николаевича. Простите.
Договаривает и тут же выходит из квартиры, запирая дверь на второй замок, ключа от которого у меня нет.
– Что? – шепчу свой вопрос рассматривая узор на той самой двери, которая теперь кажется бетонной.
Недоумеваю от того, что услышала, но состояние транса не отпускает.
Оборачиваюсь, смотря в пустое пространство квартиры и не верю, что сказанные слова мужчины мне не послышались. Что моя девочка тут, а не…
– Боже, – закрываю рот рукой и кричу от страха, который взял меня за горло и держит так, что можно задохнуться.
Кидаюсь к двери и начинаю по ней колотить что есть силы.
– Нет! Нет! Нет! Не поступайте так со мной, Владимир, я вас прошу… – плачу навзрыд. – Не будьте жестоки к моей девочке. Позвольте защитить ее.
Не прерываясь, тарабаню по железной конструкции, зная, что там никого нет.
– Откройте, я умоляю. Не отдавайте ее им… – скатываюсь вниз, подобно дождевой капле и не шевелюсь.
Вытаскиваю из сумочки телефон, чтобы на всякий случай проверить сеть.
Ничего… пустота…
Как же я ненавижу их… Как же презираю все их семейство, надежда только на Раису Ивановну. Надеюсь, в ней я не ошиблась.
Встаю, понимая, что бессмысленно тут сидеть. Он не придет, не отменит решение. А мне остается лишь как-то дожить до вторника.
Целых пять дней… сто тридцать часов… сотни минут…
Падаю на диван и закрываю глаза.
«Неужели это никогда не закончится? Неужели пять лет превратятся в двадцать… тридцать? Сколько? Сколько еще пройдет времени? Смогу ли я когда-нибудь смеяться, как прежде? Увижу ли я в зеркале ту Дину, которая мне так нравилась… по которой я скучаю».
Сплошная черная полоса, в которую вплетена белая – мое солнышко, мой ангел. Как обезопасить ее?
Кое-как заставляю себя встать с дивана и несу свое тело в душ.
Выхожу вновь в гостиную и включаю телевизор. В четыре звенит будильник, напоминающий о садике, и я впервые не шевелюсь в этот момент.
Не бегаю по комнате одеваясь, не улыбаюсь представляя встречу с дочкой…
К концу воскресенья я замечаю возле того самого пакета, оставленного Владимиром лужу, которая начинает откровенно давать о себе знать не размером своим, а запахом.
Я даже не заглянула в него. Делаю это только сейчас и вижу там записку:
«С Юлей все хорошо. Раиса Ивановна добрая и порядочная женщина. Не переживайте и набирайтесь сил».
– Боже, – прикладываю клочок бумаги к груди и не чувствуя своих ног сажусь на пол.
Вновь и вновь перечитываю все больше успокаиваясь, но тревога не отпускает до конца.
Это был урок. И я его усвоила. Хотят улыбок, получат. Только бы малышку мою им не отдавать больше.
В понедельник, когда Владимир открыл дверь я уже сидела на пуфе в прихожей и ждала этого момента.
Я не спала пол ночи, изводила себя новыми волнениями, потому что перестала доверять всем, кроме себя самой. Я просто боялась… Боялась, чтобы ничего не случилось.
– Здравствуйте, Дина, – взволнованно смотрит на меня, а я тут же бросаюсь к нему на шею, обнимая.
– Спасибо вам.
– Простите, – обнимает в ответ, отойдя видимо от шока. – Я не мог иначе.
Отстраняюсь и вновь беру себя в руки.
– Я понимаю. С ней же… Скажите прошу… – смотрю умоляюще в его глаза.
– Все хорошо. Она весь отдых плавала, загорала и веселилась.