Она нашла себя
Шрифт:
– Приснился нужный сон, после которого даже в квартире оставаться не захотела. Ждала тебя, чтобы побыть у тебя и собраться с мыслями. Когда поняла, что тебя нет – села около квартиры.
– Почему ты сразу всё это не сказала? Я бы постарался тебе помочь. В следующий раз доверяйся. Не бойся.
– Хорошо.
– Может, в комнату пройдем?
И они прошли с коридора в комнату.
– Как тебе больше нравится рисовать? Карандаш, краски, ручка? – спросил он, предлагая ей сесть.
– Ой… Сложный вопрос. В детском саду и школе все кое-как рисовали карандашами, фломастерами
Анатолий наблюдал за Леной. И сердце его почему-то сжималось.
«Сколько в ней внутренней боли… Даже при приятных воспоминаниях лицо её грустит».
Лена встала и подошла к окну. Толя встал с ней рядом и молчал.
– Твоя душа, как скрипка, которую ты вечно мучаешь смычком, - произнёс он. – Ты такая надрывная сегодня. И всегда?
– Красивое сравнение… Я сама не знаю. Может, и всегда.
– Тогда ты порадовала маленькую девочку, а хочешь порадовать меня?
«А кто порадует меня?..» - спросила Лена свою пустоту.
– Как это сделать? – почти равнодушно спросила она Толю.
– Я тебе покажу быстро, как работать с холстом, кистями и краской, а ты нарисуешь себе и мне то, что захочешь, что фантазия подскажет.
– Да. Я согласна! – посмотрела она на него. Улыбнулась. И глаза засветились.
– Ты такая красивая, - восторженно сказал он. Подожди. Стой так! Мне нужно тебя сфотографировать.
– Зачем?! – удивилась она, но не сдвинулась.
– Я хочу написать твой портрет. Я давно хотел нарисовать лицо человека в момент полного открытия души, - проговорил он после того, как сфотографировал её лицо. – Я могу немного изменить портрет, что-то в него добавить для полного образа. У меня бывает. Потом ты увидишь его. И выскажешь своё мнение.
– Как приятно! Будут рисовать мой портрет! – захлопала Лена в ладоши, как маленькая.
– Птичкой заливаешься! – порадовался он за неё.
– Не смущай!
– Делаю это каждый день и не собираюсь останавливаться.
– Ах, вот ты какой!
– Не такой плохой, как ты думаешь, - продолжил шутить он.
– Да я вообще думаю, что ты хороший, - серьёзно сообщила она.
– Значит, не буду пытаться дальше разочаровать тебя в себе.
– А зачем ты это делаешь?
– Да шучу! Я перед тобой такой, какой есть. Со всеми недостатками и достатками, как я люблю говорить, - значимо сказал он и улыбнулся. Лицо его, как всегда, было открытым и искренним.
– И ты за это награждён тем, что я тоже с тобой без масок.
– Ну мы прям награда друг для друга… Смешно звучит.
– Неодушевленно как-то.
– Лен, ты всегда одеваешься просто и со вкусом. Мне очень нравится, - резко перешёл с темы Толя. – Я, по правде сказать, в этом плане очень строг. Настоящий привереда. Люблю, когда всё ладно сидит, без вульгарности.
– Знаешь, определиться со стилем не всегда сложно. Просто многие мало зарабатывают, и им приходится покупать не то, что нравится. На что кошелька хватит…
– Но есть и люди, у которых просто нет чувства меры и стиля. И они даже с приличными средствами будут наряжаться, как ёлки или как серые мыши.
– О, Толя. Как же ты можешь забывать, что все мы индивидуальны. Все одеваются, как им нравится. У всех свой особенный стиль. И я уверена, что проблема ещё в том, что некоторые люди боятся экспериментировать с цветом одежды, потому что боятся цветов, которые им не нравятся, в которых они себя не видят или некомфортно чувствуют. От этого много зависит.
– Ты права! Сама рассудительность! – согласился он.
– Спасибо. Кстати, у меня проблем с одеждой всегда хватало.
– Да ладно! Не верю.
– Я всегда ходила одежду подбирать с мамой. И вкусы у нас не совпадали. И сейчас не совпадают. Критиковала она меня, дай бог. Я отвечала взаимностью, - улыбнулась Лена и продолжила:
– На все вещи, предложенные мне ею, я делала гримасу и повторяла: «Я не знаю, где ты это откопала, но закопай это обратно!». Естественно, я говорила шутливо. И мама не обижалась.
Анатолий слушал и улыбался.
– В итоге я выбирала вещи, которые нравились мне. Но бывали редкие случаи, когда я соглашалась на мамин выбор. Но потом очень жалела.
– Почему?
– В принципе, эти вещи мне шли. Проблема для меня была в том, что, когда мы вместе с ней шли по улицам, на меня многие смотрели, оборачивались вслед. И мужчины, и женщины. Мама это подмечала и всегда слащавым голосом говорила: «Как они на тебя смотрят! Даже девушки рассматривают с ног до головы!». Наверно, она думала, что мне такие фразочки нравятся, но они меня очень бесили. Я приходила домой, снимала эту одежду и больше никогда не хотела её надевать. Мама злилась на меня за потраченные деньги, но я продолжала упрямиться. С того времени я не любила привлекать к себе внимание, не любила чужих взглядов. И маминых комплиментов.
– Все мы со своими тараканами в голове и скелетами в шкафу. Не переживай, - веселился Толя.
– Лишь бы нас эти тараканы не сгрызли и скелеты вместе с собой в шкафу не закрыли, - кивнула Лена. – Вспомнила, какая у меня недавно ошибочка с кофтой вышла. Купила себе трикотажную кофточку на пуговицах спереди. Сначала всё было нормально. А потом она мне везде начала делать подарки… При малейшем движении или поднятии руки, она легко сама расстёгивалась, раскрывая грудь. Один раз я выходила с маршрутки, набитой людьми. Пока между всеми пролезла – кофточка успела раскрыть грудь. Мне пришлось попросить женщину передать деньги водителю, а сама в это время пыталась одной рукой застегивать пуговки, чтобы всё «это» никто не подметил, - закончила Лена и рассмеялась.